Дональд Кингсбери - Психоисторический кризис
Скоджил почесал затылок.
— Однажды я прослушал курс некоего Кас-Ратила по уравнениям конспирации. Он заставил меня задуматься.
— Старый дурак, помешанный на секретности! Я избегала его лекций, как чумы!
— Вся эта конспирация и в самом деле не выдерживает критики с точки зрения математики. Тайные общества всегда внутренне нестабильны, наподобие башни высотой десять километров. Равновесие приходится поддерживать активными методами: в случае башни это маленькие электромагниты, которые отслеживают и компенсируют крутящие моменты. Такая башня будет стоять сколько угодно — даже тогда, когда сами ее строители будут давно забыты, — но случись перебой с электричеством или порыв ветра непредусмотренной силы, и…
— Ты думаешь, они раскроют нас?
Голос девушки дрогнул.
— Психократы? Они уже нас раскрыли. Секреты Смитоса не продержатся и одного поколения. Впрочем, секреты психократов — тоже. Я ожидаю, что в ближайшее время разразится открытая война. Ладно, давай вернемся к тактике. Ты дала понять, что нашла способ замаскировать наше воздействие на Эрона…
— А ты разве не видишь этого способа?
— Нет.
— Что, если у Эрона появится отвращение к секретности? Он начнет болтать, но будет запрограммирован так, что это произойдет только после того, как он станет полноправным членом Братства.
— Ты можешь так сделать? — с уважением спросил Хиранимус.
— Нет, — быстро ответила Немия. — Это можешь ты!
Он был ошеломлен таким поворотом.
— Я слушаю.
— Я не совсем уверена, что получится. Эрон должен испытать сильное потрясение, связанное с каким-то секретом, не раньше чем за час до того, как Ригон начнет работу над его памом. Ты знаешь, что происходит в мозгу в момент озарения? Мы должны нанести удар в момент нейронной реорганизации, связанной с эмоциями.
— Погоди. Ты что, предлагаешь, чтобы я прочитал ему разоблачительную лекцию о секретности, когда он будет собираться с духом перед операцией?
Немия встала в позу профессора.
— Только не лекцию! Пойми, это должны быть только эмоции! Ты же знаешь, что первоначально психозонд был эмоциональным хлыстом, орудием подчинения, и весьма жестким. Настраиваемый психозонд, который Клоун Упрямый так ловко применял во времена Междуцарствия, действовал на более глубоком эмоциональном уровне, он оставлял меньше душевных шрамов и нервных повреждений, но тем не менее это было оружие. Современный пам имеет куда большую ширину полосы для двустороннего обмена информацией, но все-таки продолжает оставаться устройством, основанным на эмоциях. Он просто переделан так, что его владелец контролирует свои собственные эмоции, а не осуществляет внешний контроль. Поэтому, чтобы обмануть внутреннюю логику пама, выработанную десятилетиями симбиоза, надо заставить его считать, что смятение чувств хозяина, которое он ощущает, вызвано внутренними причинами. Ты хорошо разбираешься в эмоциях Эрона?
— Я не телепат, конечно, но прошел подготовку как наблюдатель и, кроме того, общался с ним долгое время.
— Да? Ну тогда скажи, как он относится к секретам?
Скоджил помолчал.
— Сейчас он представляет собой стандартный продукт гандерийского воспитания. Есть вещи, о которых он говорит, а есть такие, о которых его этика не позволяет говорить.
— И вещи, о которых он хочет говорить, но не может. Или не мог. Вещи, связанные с сексом. — Немия слегка улыбнулась и машинально одернула халат. Скоджил невольно нахмурился. Она продолжала, ее голос звучал почти испуганно: — В его сознании что-то вроде встроенного барьера: он пытался говорить и не мог — даже губы двигались, но без единого звука. А когда он наконец прикоснулся ко мне, то как бы попал в новый, чужой мир, и тогда барьер разрушился и слова потекли рекой.
— Ты вытянула из него все секреты?
Скоджил внезапно почувствовал ревность. Сам он, как ни умасливал Эрона, неизменно натыкался на железную стену.
— Некоторые. — Немия снова помолчала, вспоминая события прошлой ночи. — Какая-то отстраненность в нем все-таки есть. Он переживает сильный внутренний конфликт, который стремится осознать. Это и есть наш главный шанс. Процесс разрешения конфликта управляется эмоциями. Если соответствующая нейронная турбулентность еще сохранится, когда мы будем модифицировать квантронную память, меняя ее представление о том, что есть секрет, а что нет, то пам решит, что его внутренние изменения вызваны эмоциональным потрясением Эрона, а не нашим вмешательством, и у него не будет причин ликвидировать эти изменения. А если пам начнет искать следы вмешательства извне в эмоциональном состоянии биомозга, то не найдет их, потому что там мы ничего не будем делать. Таким образом, он сочтет, что его модификация — лишь отклик на собственные переживания хозяина. — Она улыбнулась. — Самое лучшее направление для атаки — сексуальный конфликт. Им мы и воспользуемся.
— Но для Эрона нет проблемы в том, чтобы спать со взрослой женщиной, — криво усмехнулся Хиранимус. — Гандерийский мальчик заведомо ждет, что его соблазнит зрелая женщина, чтобы впоследствии не стать жертвой наивных уловок неопытной девушки.
Его интонация не понравилась Немии. Она уклонилась от удара.
— Скажи, он сразу кинулся рассказывать тебе о прошлой ночи или держит все в секрете?
Скоджил вздохнул:
— На Агандере это одно из самых сильных табу. Сексуальные похождения всегда держатся в секрете. Он даже и думать не посмел бы о том, чтобы это нарушить.
— Понятно. Значит, Эрон — идеальный кандидат для Братства, не так ли? Его детская привычка к секретам — прочное основание, на котором сможет потом строиться элитная этика молчания. Вот это самое основание я и предлагаю разрушить, пока еще не поздно.
Скоджил задумался.
— На Агандере Эрон постоянно чувствовал себя несчастным. Он то и дело делился со мной невысказанными надеждами, и хотя не нарушал никаких табу, связанных с секретами, но страшно негодовал по поводу скрытности своих соотечественников. Он не любит секретов, хотя психологически обречен их хранить. Если здесь и есть внутреннее противоречие, то оно в том, что Эрон горит желанием знать вещи, которых ему знать не положено. У него натура шпиона.
Немия кивнула:
— Он говорил тебе, что регулярно шпионил за своим отцом, наблюдая его тайные свидания?
— Никогда!
— Прошлой ночью он признался — под влиянием эмоций, с которыми не в силах был совладать. Однажды он решился выложить отцу все, что знал о его связи с женщиной, с Мелинезой — ты знал ее? — но так и не посмел. Он горел желанием дать отцу совет и не смог. Чуть с ума не сошел. Я думаю, он был влюблен в эту Мелинезу, и проблема была в том, что отец, по его мнению, дурно обращался с ней.
