Кирилл Кудряшов - Холод
— Геля, — позвал он, — Что происходит?
— Они не хотят уходить. Говорят, что Возрожденные выиграли бой нечестно. Что Сражающимся должна была быть я, так как они видели, как я была укушена.
— И пытались убить тебя еще тогда… — добавил он, — Значит нечестно?
Огненная струя взметнулась вверх, над головами буранников, подобно гигантскому факелу осветив безжизненную ледяную пустыню Обского моря.
— Убирайтесь! — крикнул он, — Геля, переведи им, что я подпалю их всех, если они не уйдут…
Гортанный рык стоявшего рядом Возрожденного известил его, что у него теперь два переводчика — один с языка буранников на язык людей, и другой — для обратного перевода.
Невозрожденные попятились, зачарованно взирая на огненный фонтан, бьющий вверх из руки человека. Они затихли, лишь изредка позволяя себе короткий, похожий на лай возглас.
— Не хотите?!! — крикнул Сергей, и огненная дуга опустилась на несколько градусов вниз, обдавая Невозрожденных столь ненавистным им теплом.
Справа от него забил второй, точно такой же фонтан — это Кирпич поливал черное небо из второго огнемета, отчего вокруг стало светло как днем, и жарко словно в пекле.
— Они нападут! — испуганно вскрикнула Геля, и в тот же миг одиннадцать Невозрожденных взвились в воздух, метнувшись вперед в едином порыве, слившись в ощетинившуюся клыками и когтями волну. Сергей опустил огнемет, направляя огненную струю в оскаленную морду одной из тварей, и краем глаза увидел, что то же самое делает и Кирпич. Справа и слева от него заговорили автоматы «Морских дьяволов», надеясь срезать нападавших очередями еще в полете.
Невозрожденные, вдруг, рухнули на землю, так и не завершив своего прыжка. Трое — объятые пламенем, еще двое или трое — оставляя на белом снегу ярко алые следы. Они словно налетели на невидимую стену, отделявшую их от людей…
Огненные струи вдруг иссякли, просто растаяв в воздухе. Прекратилась и стрельба — слышен был только металлический звук передергиваемых затворов, да удивленный русский мат «дьяволов», недоумевающих, почему их казавшееся безотказным оружие, вдруг, перестало стрелять.
И тогда в бой бросились Возрожденные, не понимающие, почему люди прекратили огонь, но готовые встретить смерть в бою. Ведь, в конце концов, это был прежде всего их бой…
Невидимая стена не просто остановила их прыжок — она отбросила их в сторону, наглядно доказывая свое существование, чем бы она не являлась.
Трое Невозрожденных, источая смрад, катались по снегу, объятые пламенем. Остальные, держась подальше от пылающих товарищей, наудачу пытались преодолеть невидимый барьер, тыкаясь в него своими мордами, и каждый раз отскакивая обратно, не понимая, что происходит.
Собственно говоря, что происходит, не понимал никто, особенно люди. Сергей видел, что атака буранников захлебнулась, и видел, что его огнемет не изрыгает даже искры, как бы он не давил на курок…
И вдруг под его ногами задрожал лед, а море запело свою протяжную песню, каждая нота которой была выше другой.
— Назад! — скомандовал Сергей, — К берегу!!!
И люди, бросились бежать, не оглядываясь на оставшихся на месте Возрожденным, которым купание в ледяной воде не грозило ничем, кроме приятных ощущений. А вслед им протяжно пело море, ледовая корка которого изгибалась словно поверхность желе…
Бесполезный теперь огнемет Сергей бросил где-то по дороге, насколько мог быстро ковыляя к берегу, поддерживаемый с двух сторон Пехтурой и Локо. Они остановились лишь пробежав еще несколько метров по берегу, чтобы быть как можно дальше от бесновавшейся воды, и только затем оглянулись на море, ставшее теперь полем боя.
Действующих лиц этой пьесы прибавилось. Направляясь к буранникам, застывшим друг против друга на вздымающемся льду, по морю неторопливо и вальяжно шло еще одно существо, один лишь силуэт которого вызывал холодок в сердце. Если это был буранник, то он был просто огромен. Чудовище, раза в три превышавшее по размерам самых громадных из виденных Сергеем буранников. Махина, которую с трудом можно было бы запихнуть в пустой железнодорожный вагон…
Другие буранники, могучие животные, казавшиеся карликами в сравнении с ЭТИМ, замерли. Даже трое Невозрожденных охваченных пламенем прекратили свой безумный огненный танец, не то отправившись в мир иной, не то взирая на приближение чудовища.
— Что это?.. — прошептал Кирпич, и в его голосе Сергей услышал то, что не слышал никогда — нотки страха. Не паники, которая охватывает человека, когда в лесной чаще на него нападает зверь — «дьяволы» были слишком хорошо обучены как физически, так и психологически, чтобы запаниковать. Именно страха… Благоговейного страха перед неведомым, тысячекратно превосходящим тебя по силе. Так Африканские аборигены прашивали бы друг у друга: «Что это?…», увидев огненный гриб термоядерного взрыва…
Однако Пехтура, казалось, сумел сохранить трезвость мысли.
— Не знаю… — шепнул он в ответ, — Но пулями Это точно не завалить. Готовьте подствольники… и… и молитесь!
Забыв о боли в изувеченной ноге Сергей взирал на то, как громадный зверь, силуэт которого резко контрастировал с поверхностью моря в тусклом свете луны, идет к буранникам по волнующемуся морю. Лед трещал не под его ногами — он трещал и ломался сам по себе, словно предчувствуя пришествие этого могучего создания и надеясь скрыться, сбежать прочь от него, растаять в мгновение ока и раствориться в воде.
Казалось, подо льдом бушует шторм. Происходило что-то невероятное — лед то вздымался то опускался, наполняя треском окрестности, но стоило вставшей на дыбы льдине опуститься обратно, как она, казалось, вновь врастала в ледовую корку моря, не желая выпускать наружу ни капли воды…
Или, быть может, это вода не желала показываться из-подо льда?…
Поравнявшись с буранниками чудовище опустило голову к самой земле, и издало долгий, протяжный рык, затмивший, казалось, все звуки окружающего мира. Треск льда, шорох еловой хвои на ветру — все затихло, испугавшись рева хозяина ледовых просторов. А когда последний отзвук эха стих, над Обским морем воцарилась тишина, не нарушаемая ничем. Абсолютная тишина… И в этой тишине вдруг раздался голос Гели, заставивший Сергея вздрогнуть.
— Данный обет нужно держать! — произнесла она, и Сергей вновь не узнал ее голоса. Ее интонации, ее тембр, но что-то в нем изменилось. Вновь добавилась сталь, уже не звеневшая как раньше, когда ее голосом вынужден был говорить Челентано, а гремевшая, как тысячи мечей на Вселенском поле брани.
— Геля! — Сергей обнял ее за плечи, чувствуя, что девушка дрожит, — Ангелина!
