Ежи Жулавский - Победитель. Лунная трилогия
Как же это произошло?
Солнце уже в третий раз поднималось над пустыней с тех пор, как мы прибыли после долгого и утомительного путешествия в Полярную Страну, когда Ян, найдя меня, задумчиво сидящего на горе, неожиданно сказал:
— Старый Человек, пора возвращаться!
Я вздрогнул, услышав эти слова, погруженный в мысли о Земле, я не сразу понял их смысл и подумал, что он призывает меня к возвращению туда, откуда мы пришли!
Но он продолжал.
— Нас ждут жены и дети… Нам пора возвращаться на море, к Теплым Озерам, к нашим полям, Старый Человек…
Говорил он робко, как будто просил, а не требовал, но несмотря на это в голосе его и лице я прочитал твердое решение.
И внезапно меня охватило чувство страшной тоски: эти люди пришли сюда со мной и теперь думают о возвращении, о своих семьях, о родине, по которой тоскуют и которую вскоре увидят — а я? Мой дом, моя родина и отчизна там — на небе! Мне не удастся ни вернуться туда, ни жить там когда-либо, хотя меня снедает тоска в сто раз большая, чем тоска этих людей по кусочку Луны над берегом моря! Я почувствовал ревность.
— Возвращайтесь! — сухо ответил я.
— А ты? — воскликнул Ян с удивлением и страхом, отпрянув от движения моей руки, которой я указал ему дорогу на юг.
— Я останусь здесь. Я уже говорил вам, когда брал вас с собой, что уезжаю, чтобы никогда больше не возвращаться…
— Да, — прошептал Ян, — но я думал, что со временем ты… Тут плохо жить людям…
— Так возвращайтесь. Я остаюсь.
Больше он не сказал ни слова. Только наклонил голову и быстро отошел — к Аде! — сразу подумал я, — за советом!
Я не ошибся. Через несколько минут пришла лунная жрица. Я был готов к какой-либо смешной сцене с просьбами, заклятиями, даже плачем, но меня удивило, что Ада пришла одна, тихая, и, не обращаясь ко мне ни с какими просьбами, спросила:
— Ты остаешься тут смотреть на Землю, Старый Человек?
Я молча кивнул.
— Но туда ты еще не уходишь? — говоря это, она кивнула в сторону Земли и лежащей под ней мертвой лунной пустыней.
Я невольно посмотрел в ту сторону, и тогда в первый раз у меня мелькнула мысль, что я мог бы отправиться туда, в пустыню, которую я пятьдесят лет назад преодолел вместе с товарищами, чтобы, хотя бы на короткое время, прежде чем умру, ощутить близость Земли, находящейся прямо над моей головой. Сегодня эта мысль уже полностью овладела мной, она ни на минуту не оставляет меня, но тогда это был только первый ее проблеск, который я сразу приглушил, думая, что это нереально.
— Ты не уйдешь туда? — повторила жрица.
Я заколебался.
— Нет Пока нет.
— Значит… А ты не мог бы вернуться с ними к морю? Им так хочется, чтобы ты был среди них.
— Нет, — резко ответил я, видя, что уже начинаются просьбы, — я остаюсь здесь.
— Как хочешь, Старый Человек Они будут очень опечалены этим, но… делай, как ты считаешь нужным Когда они вернутся одни, их будут спрашивать, а где Старый Человек, которого мы с детства привыкли видеть? Они опустят голову и ответят. Он покинул нас. Но ты поступай, как хочешь. В конце концов они знают что ты был только гостем среди них, и что придет время, когда они должны будут остаться одни.
— С ними останешься ты и будешь править ими Даже Ян слушает тебя.
— Нет, я не останусь с ними.
Я удивленно посмотрел на нее, а она после минутного колебания склонилась к моим ногам:
— У меня есть к тебе просьба, Старый Человек…
— Говори.
— Не прогоняй меня!
— Что?
— Не прогоняй меня. Позволь мне остаться с тобой.
— Со мной здесь? В Полярной Стране?
— Да. С тобой в Полярной Стране.
— Но зачем? Что ты будешь здесь делать? Твои родственники там, над морем!
— Я знаю, что ты не родственник мне, потому что ты пришел с далекой звезды, я знаю, но позволь мне…
Я задумался над этой странной просьбой.
— Почему ты хочешь остаться со мной? — спросил я наконец во второй раз, — здесь тебе будет тоскливо…
Ада наклонила голову и приглушенным, но глубоким и сильным голосом ответила:
— Потому что я люблю тебя, Старый Человек.
Я молчал, а она продолжала:
— Я знаю, что это вопиющая дерзость с моей стороны, когда я говорю тебе, что люблю тебя, но я не умею иначе назвать то, что я к тебе чувствую. Моих родителей я почти не помню. Помню только, что они были несчастны. Тебя я знаю с детства и вижу в тебе какое-то величие, какой-то свет и силу, что незнакомо мне, и я знаю, что ты принес это с собой, со звезд.
Она замолчала, и пока я, удивленный, еще продолжал вслушиваться в ее слова, заговорила снова.
— К тому же ты был несчастен и одинок, одинок всю свою жизнь, так же, как и я. Не знаю, зачем ты пришел сюда с той звезды, которая светит над пустыней… Так тебе захотелось… Я знаю, что ты делаешь все что захочешь и во мне не нуждаешься, но я хочу служить тебе и быть с тобой до конца. Не прогоняй меня Ты великий, ты добрый и мудрый!
Говоря это, она снова склонилась к моим ногам и застыла, прижавшись лбом к моим коленям.
— А когда ты захочешь уйти, вернуться к своей сияющей на небе отчизне, — снова заговорила она немного погодя, — я провожу тебя до границ этой огромной и мертвой пустыни, прощусь с тобой и буду долго-долго смотреть тебе вслед, Старый Человек, пока ты не исчезнешь с моих глаз, и только тогда вернусь к людям на морском побережье и скажу им: Он уже ушел… А потом умру.
Пока она говорила непривычным для нее и для меня мечтательным шепотом, лунные жители подошли близко к нам и слушали ее слова, затаив дыхание Внезапно я услышал приглушенный голос Яна.
— Старый Человек уйдет от нас… на Землю!
Потом послышался плач Странный, трогательный, тихий плач.
Удивительно! Обычно меня только раздражал и сердил плач этих карликов, а сейчас — не знаю — либо от волнения, вызванного неожиданными словами Ады, либо из-за возникшей у меня мысли о последнем путешествии в пустыню под светящуюся над ней Землю, меня охватила огромная жалость к ним и печаль.
Я повернулся к ним, и Ян, видимо, осмелевший под моим взглядом, выступил на несколько шагов вперед и сказал, глядя мне в глаза:
— Старый Человек, разве это обязательно? Разве там еще ждут тебя? Ты обещал им вернуться? А мы должны остаться одни?
В эту минуту меня как будто обухом ударили по голове! Ко мне внезапно пришло озарение!
Пушка!
Да, пушка! Пушка, оставленная у могилы О’Тамора, там, в пустыне!
Перед глазами у меня все закружилось. Обеими руками я схватился за сердце, боясь, как бы оно не выскочило из груди.
Я устремил свой взор на краешек земного диска, виднеющийся на горизонте, а в голове у меня мелькали какие-то сумасшедшие обрывки мыслей: путешествие… пустыня… пушка… выстрел… мои земные братья… дневник… а потом серая мгла, все растворяющая в себе: я понял, это смерть!
