Василий Головачев - Консервный нож
– Не знаю, – растерялся тот. – Был здесь. Виталий, не видел Ефремова?
– Вышел, – лаконично ответил второй заместитель Калашникова. – Найти?
– Будь добр…
– Подождите. – Косачевский перешел на связь с Землей. – Земля-один, я давал задание оперативному-три, ответ получен?
– Две минуты назад, – ответил дежурный управления. – Всего несколько слов: «Связь Сферы с Землей – в пределах служебных сообщений».
– Спасибо. – Косачевский сидел оглушенный несколько секунд, пропустил вопрос Захарова мимо ушей, посмотрел на него слепо. Потом мотнул головой, сбрасывая оцепенение. – Ну и дела! Знаешь, что это означает? Никто из Сферы не звонил ни мне, ни Ефремову, звонок был с Земли. Почему звонили мне – понятно, а почему Ефремову?
– Ему надо было попасть в Сферу. – Захаров понял все сразу, ослабил воротничок, вытер шею. – Все получилось естественно: вам нужен был представитель Совета для квалитета ответственности, и вы его получили в лице Ефремова, к тому же он представитель СЭКОНа. Но тогда Ефремов и есть главный эмиссар Чужих?
– Не главный, – покачал головой Косачевский. – Глубоко законспирированный разведчик – да, но не главный, ему невозможно было бы руководить разведгруппой в Сфере с Земли.
– Такие обвинения подлежат тщательной проверке, – обрел дар речи Рудаков. – Вы что, серьезно? Делать вывод только на основании звонка из Сферы…
– Не только. – Косачевский снова стал самим собой. – Ему не надо было обвинять Савву Калашникова, которого я знаю лучше, чем себя. Может быть, для вас этот довод не покажется весомым, но для меня он основной. Где Строминьш?
– Здесь, – шагнул в комнату начальник группы «АА». – Можем рискнуть и послать группу через «прыг-скок», по которому ушли Пинаев и Пересвет. Наверняка канал работает фиксированно, привязан в одной точке выхода где-нибудь на втором Дайсоне. Может быть, и к базе.
– Чуть позже. Ивар, надо срочно разыскивать Ефремова, он где-то близко, в пределах десяти верхних горизонтов.
– Ефремов? – с мягким удивлением переспросил Строминьш. – Мы встретили его в коридоре, упирающемся в комнату, где стоит тот самый проклятый «прыг-скок».
Косачевский откинулся на спинку кресла, обхватил скулы длинными пальцами, раздумывая несколько мгновений; глаза его похолодели, стали из карих совсем желтыми.
– Где группа ВНК?
– Выгружается, – тотчас отозвался Захаров. – Двенадцать человек и три капсулы оборудования.
– Ивар, быстро к метро, возьми одно отделение ВНК – четыре человека, у них автономные единицы, и мчись к «прыг-скоку», где ты видел Ефремова. Катапультируйтесь в скафандрах вслед за ним. Я думаю, он тоже ушел на базу Чужих через эту камеру метро. Там действуйте по обстоятельствам, попробуйте захватить Ефремова и найти Пересвета. В дальнейшем поступишь под командование начальника отделения.
– Принял, – сказал Строминьш.
В коридоре послышался нарастающий шум, и пост наполнился незнакомыми людьми в белых комбинезонах с красными стилизованными буквами ВНК на рукавах. На всех были нацеплены эмканы с наушниками компьютерной связи. Вперед выступил плотный широкоплечий мужчина с ежиком коротких седых волос.
– Начальник комиссии ВНК Ширяев. Группа готова к работе, мы уже полтора часа подключены к операционному компьютеру управления и в курсе всех проблем. – Седой обернулся к одному из прибывших. – Павел, поступаешь в распоряжение Строминьша.
Косачевский дал знак Ивару, и тот увел отделение ВНК за собой.
– Еще одно отделение пусть идет на спейсер «Печенег».
Ширяев дал распоряжение начальнику второй четверки.
– Остальные – на крейсер «Лидер». – Косачевский посмотрел на часы. – Через пять минут начнем перебазироваться туда все. Захар, ты первый.
И в этот момент словно холодный пронизывающий ветер ворвался в помещение, проник в тела людей и оставил зябкое ощущение неловкости, чужеродности, застрявшей в мозгу пыли.
Мгновением позже голоса наблюдателей выплеснулись из динамиков хором восклицаний:
– Наблюдаю новые световые эффекты у второго Дайсона!..
– Вижу свечение в форме снежинки…
– Появилось нестационарное поле пространственных искажений, возмущение гравиполя, в пике сто сорок гравитуд.
Косачевский и сам видел все, о чем докладывали наблюдатели. Передачи со спейсеров, стерегущих светящиеся облака, принимались ситуационными виомами, и в каждом расцветали яркие волокнистые объекты: не то «цветы», не то «снежинки» размером в сотни километров. Они не совпадали со светящимися облаками, застывшими каждое у своей цели – у Д-комплекса и Дайсона-2, но вспыхнули совсем рядом с ними.
– Что это? – спросил Захаров севшим голосом.
Никто ему не ответил.
Никита Пересвет
Ефремов подошел к лежащему Калашникову, наклонился, потрогал лоб, на «универсал» в руке Никиты он не обратил внимания.
– Когда это произошло?
– Четверть часа назад, – сказал Пинаев.
– Поражение электроразрядом, паралич двигательных центров. Вы успеете, если немедленно отправите его на Землю.
Ефремов разогнулся, подошел к пульту, бегло осмотрел его и переключил что-то на панели, словно не замечая людей, окаменевших от неожиданной будничности его поведения. Панорамный виом зала, показывающий пейзаж вокруг базы, высвеченный бестеневым сиянием Сферы, раскололся на несколько отдельных объектов изображения. Центральный из них показал огромную глыбу планеты с двумя странными светящимися объектами: бесформенным облаком и красивой конструкцией в форме снежинки. Оба объекта дышали, меняя узор и форму. Ефремов смотрел на них несколько секунд и повернулся к Никите, спокойный, уверенный в себе, и только взгляд его выдавал озабоченность и внутреннее напряжение.
– Кажется, пришла пора все объяснить, – сказал он.
Никита посмотрел на Флоренс. Девушка, замерев, молча прислушивалась к чему-то с тревогой в глазах, которую она даже не пыталась скрыть.
Ощущение чужого внутри усилилось, воздух вокруг странно загустел, кто-то ворочался внутри Никиты, безмолвно и настороженно, вздрагивало здание базы, вздрагивал остров, качалась Вселенная. В груди рос болезненный ком неизведанных переживаний и чувств, не выразимых никакими понятиями и словами. Но Никита понял. Он ощутил присутствие третьей силы, кроме сил добра и зла, принесенных в Сферу Чужими, силы, не вмешивающейся до поры до времени в их дела и имеющей великое, поистине космическое долготерпение…
В зал вбежал Строминьш, за ним пять человек его группы, незнакомые молодые люди втолкнули в дверь плывущую над полом капсулу ВНК, способную защитить группу в десять человек от любого катаклизма, вмещавшую интеллект-вычислитель высшего класса, банк данных для контакта и аппаратуру экспресс-анализа.
