Джейн Харпер - Засуха
— По крайней мере, у них там бывают дожди, — сказал Уитлэм. — Это все отсутствие воды. Весь город медленно сходит с ума.
— Я за это выпью, — сказал Фальк, осушая бокал. Голова у него налилась тяжестью. Вино, пиво, эмоции.
Уитлэм уловил намек и последовал его примеру.
— Ладно, я побежал. Завтра в школу, в конце концов. — Уитлэм протянул ему руку. — Надеюсь, еще увидимся до твоего отъезда. Но если нет — удачи тебе!
Фальк пожал ему руку.
— Спасибо, и тебе тоже. На севере.
Бодро помахав на прощанье, Уитлэм удалился, а Фальк вернул Макмердо пустые стаканы.
— Я верно расслышал, что ты скоро уезжаешь?
— Наверное, — ответил Фальк.
— Ну, веришь или нет, мне будет тебя не хватать, — сказал Макмердо. — Ты единственный, кто тут регулярно расплачивается. Да, кстати…
Тут он открыл кассу и вручил Фальку его двадцатидолларовую купюру.
— Внес напитки в общий счет за номер. Подумал, так тебе будет легче вписать их в служебные расходы или что вы там, копы, с ними делаете.
Фальк взял у него двадцатку, несколько удивленный.
— О, правда. Спасибо. Ты вроде сказал, что в кредит не наливаешь.
— Это я только Уитлэму сказал. Ты в порядке.
Фальк нахмурился.
— А Уитлэм — нет? Ты, похоже, неплохо его знаешь.
Макмердо коротко рассмеялся.
— О, да. Неплохо. Поэтому мне известно, где он держит свои денежки. — Он кивнул в сторону покерных автоматов, мигающих в задней комнате огоньками.
— Уитлэм — любитель игровых автоматов? — спросил Фальк.
— И всего остального. Лошадки, собаки. Вечно глядит одним глазом в телевизор, спортивный канал, а другим в эти его приложения в телефоне.
— Да ты шутишь. — Фальк был удивлен, но в то же время он как будто ожидал чего-то подобного. Он вспомнил обо всех этих спортивных изданиях у Уитлэма в доме. Игроков за время своей карьеры он повстречал немало. Какой-то общей отличительной черты у них не было. Только иллюзии и разбитая жизнь.
— Он, конечно, шифруется, но когда стоишь за стойкой, многое замечаешь, — сказал Макмердо. — Особенно когда приходит время платить. И у меня такое ощущение, что не так уж он и любит автоматы.
— Да?
— Да. У меня такое ощущение, что это для него так, мелочь. Но это не мешает ему скармливать машинам свой вес в игровых жетонах всякий раз, как он сюда заходит. Этим он, кстати, и занимался, когда ему попало вчера вечером. Когда Джейми с Грантом передрались.
— Ничего себе.
— В общем, может, и зря я тут треплюсь, — сказал Макмердо. — Швырять деньги на ветер законом не запрещено. И слава богу. Иначе я живо бы разорился.
— Не ты один, — Фальк через силу улыбнулся.
— Но эти игроки обычно те еще лохи. Вечно стратегии какие-то придумывают, ищут слабые места в системе. В итоге все это работает, только если ты поставил на нужную лошадь.
Никогда еще номер не казался Фальку настолько неприютным. Он почистил зубы, не зажигая свет, и рухнул в кровать. Несмотря на хаос, царивший в голове, усталость брала свое. На него медленно наползал сон.
Снаружи, в полной тишине, ветер бренчал по асфальту жестянкой. Металлический звук вызвал в памяти полусонного Фалька механическое треньканье покерных автоматов. Он закрыл глаза. Прав был Макмердо. Как и в этом деле. Иногда все стратегии мира оказываются бессильны.
Это работает, только если ты поставил на нужную лошадь.
Глубоко в мозгу у Фалька вдруг повернулась шестеренка. Повернулась лениво, туго, потому что успела порядком заржаветь. Она нехотя передвинулась на одно деление и остановилась, замерев в новом положении.
Фальк медленно открыл глаза. Было так темно, что он ничего не увидел. Но он продолжал пялиться в темноту. И думать.
Он представил себе Кайверру. В трех измерениях. Представил себе себя, как он лезет куда-то вверх, может, на тот самый обрыв. И город внизу становится все меньше и меньше. Добравшись до вершины, он посмотрел вниз. На город, на засуху, на Хэдлеров. Впервые замечая, насколько иначе все выглядит с совершенно новой точки зрения.
Фальк долго размышлял об этом с открытыми глазами, уставившись в пустоту. Проверяя, как работает в новом положении та шестеренка.
Наконец он сел. Сон как рукой сняло. Он подхватил фонарик и старую газету и, стараясь не шуметь, спустился по лестнице вниз. Вышел на стоянку.
Его машина была ровно на том же месте, где он ее и оставил. От вони у него заслезились глаза, но он не обратил на это особого внимания. Закатал брезент и, используя газету в качестве перчатки, открыл багажник. От салона багажник был надежно отделен спинками сидений, и потоп из дерьма его миновал.
Фальк включил фонарик и посветил внутрь пустого багажника. Постоял так довольно долго. Потом вытащил телефон и сделал снимок.
Когда он вернулся к себе в номер, сон еще долго к нему не шел. На рассвете он проснулся, оделся и — было еще слишком рано — в нетерпении принялся ждать подходящего времени. Как только стрелка часов перевалила за девять, Фальк поднял трубку и сделал один звонок.
Руки у Люка Хэдлера потели на руле. Кондиционер работал на полную мощность с тех пор, как он уехал от Джейми Салливана, но разницы практически не чувствовалось. Горло у него пересохло, и Люк пожалел о том, что не догадался захватить бутылку воды. Выкинув из головы мысли о воде, он вместо этого сосредоточился на дороге. Он уже почти дома. Нужно просто добраться.
Люк уже проехал последний поворот, когда впереди показалась чья-то фигура. Человек стоял один, у дороги. И махал рукой.
Глава тридцать пятая
Фальк ввалился в участок, тяжело дыша. Повесив трубку, он бросился бежать и бежал всю дорогу от паба.
— Это была дымовая завеса!
Рако поднял глаза от монитора. Глаза у него были налиты кровью и все еще довольно сонные.
— Что — это?
— Да все, дружище! Люк тут совершенно ни при чем!
— Только этого не хватало, — пробормотал Люк, когда подъехал поближе и узнал того, кто ему махал. На секунду он задумался, не проехать ли мимо, но стояло такое адское пекло. За сорок уже, наверное, подумал он.
Поколебавшись еще секунду, он все-таки нажал на тормоза и съехал на обочину. Опустил окно и высунулся наружу.
Фальк трясущимися руками открыл папку Хэдлеров. Он одновременно испытывал эмоциональный подъем и злился — на себя самого.
— Мы тут в узел завязываемся, пытаясь проследить все, связанное с Люком, — что он скрывал, кто хотел его смерти? И что в результате? Ничего. Ну, ничего серьезного. Мотивов сколько угодно, но ни одного убедительного. И ты был прав.
