Билл Болдуин - Отчаянные (Рулевой - 7)
В то утро я так и не пришел к определенному выводу. Понял только, что спящая рядом со мной женщина оказывает потрясающий эффект на того, кем в глубине души являлся нынешний Вилф Брим. Эффект, равного которому по силе и глубине я еще не испытывал никогда раньше.
А потом мне настала пора собираться: катер 327-й модели, который за мной прислали, вылетал на Авалон меньше чем через три метацикла, а я ведь даже еще не собрал свои вещи! Вспомнив, что сон у Клавдии под утро, как правило, чуткий, я осторожно выбрался из-под простыни и принялся собирать одежду, которую мы накануне раскидали по всему полу. Повесив, как мог, на спинку одного из стульев ее безжалостно скомканное платье, я разложил на кровати различные детали ее нижнего белья и только потом занялся собственным мундиром. Увы, по нему казалось, будто я всю ночь боролся с содескийскими медведями. В общем, ни у кого не могло возникнуть ни малейшего сомнения в том, чем мы вдвоем занимались после бала! Впрочем, как знать - если бы мы позаботились об этой ночи заранее, нам, возможно, пришлось бы справляться с другими, куда более сложными проблемами.
Сказать, что мне не хотелось уходить от нее в то утро, было бы явным преуменьшением. Долгое время я просто сидел у изголовья кровати, глядя на ее лицо, охваченный незнакомыми мне доселе эмоциями. Сильными, гораздо сильнее, чем обычное желание, хотя и этого тоже хватало. Потом, как раз тогда, когда я наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание, она проснулась, несколько раз поморгала ресницами и потянулась ко мне.
- Что, Вилф, разве уже пора? - сонно спросила она. Я прижал ее к себе, и когда наши губы встретились, мне показалось, что все начнется сначала так действовало на меня ее дыхание на моей щеке, чувственный аромат ее духов... Каким-то образом мне удалось сохранить над собой какое-то подобие контроля, и мы оставались в объятиях до тех пор, пока мои дыхание и сердцебиение не замедлились.
- Я люблю тебя, Клавдия, - прошептал я ей на ухо, когда снова осмелился говорить?
- Я тебя тоже люблю, Вилф, - сонно отозвалась она. - Так здорово сказать это в первый раз за все эти годы.
- И что мы теперь будем делать? - спросил я в некоторой растерянности. Как-то не слишком я привык к такому. Пожалуй, мне куда спокойнее в бою, когда меня пытаются убить.
- Делать? С чем? - переспросила она.
- С нашими чувствами, - пояснил я, садясь обратно на стул у изголовья кровати. - Как нам жить после этого?
- Для таких вопросов требуется будущее, мой милый, - ответила она, - а у нас с тобой его нет. Даже те жалкие клочки настоящего, что нам с тобой удалось урвать нынешней ночью, уже почти все обратились в прошлое.
- Но мы ведь любим друг друга! - возразил я. Она с улыбкой кивнула.
- Да, пожалуй, что так, - согласилась она, прищурившись. - Как мило. Возможно, так даже будет приятнее ждать.
- Но раз так, не можем же мы просто взять и.., и забыть все, будто ничего не случилось, - пробормотал я.
- Что ж, - заметила она. - Поскольку будущего у нас нет, это, пожалуй, все, что нам остается. - Она невесело улыбнулась. - Впрочем, я сама не знаю, что говорю, Вилф. - Она откинула простыню в сторону и заглянула прямо мне в глаза. - Возможно, у нас и есть еще какой-то шанс, я только не знаю, какой. Это мое тело слишком кипит гормонами, чтобы я могла еще здраво рассуждать - особенно про тебя. - Она прикусила губу и положила мою руку себе на грудь. - Но если ты не уйдешь прямо сейчас, то...
Мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, но я, поцеловав ее еще раз, поднялся со стула.
Она тоже скользнула с кровати и, тихонько ступая босыми ногами, проводила меня до двери. Приоткрыв створку, я осторожно выглянул в кабинет.
- Лампа у меня на столе горит! - встревоженно воскликнула она, отпрянув от двери. - Я помню точно, что гасила ее, когда мы ушли сюда.
Я с опаской прошел в кабинет и почти сразу обнаружил, что дверь из него в приемную Адели как была заперта, так и осталась. Я был в кабинете совершенно один. Впрочем, голофон на столе у Клавдии оказался переключенным из положения "РАБ" в положение "ВЫКЛ".
- Он что у тебя, выключается автоматически? - спросил я, кивнув в сторону стола.
- Вовсе нет, - удивленно ответила она, следом за мной вошла в кабинет и осмотрелась в полумраке. На этот раз вид ее обнаженного тела подействовал на меня еще сильнее. Клянусь Вутом, она была истинной богиней во плоти! К черту машины 327-го и всех прочих типов! Я раскинул руки, чтобы обнять ее, когда она негромко ахнула и ткнула пальцем в сторону вешалки.
С тревожно колотившимся сердцем я повернулся и против воли разинул рот. На одном из крючков висели на плечиках аккуратно расправленный женский деловой костюм в прозрачном пластиковом чехле, белая блузка и белая же кружевная комбинация. На соседнем же крючке висел летный костюм и моя поношенная кожаная куртка, из кармана которой торчала аккуратно сложенная пилотка с хорошо различимыми даже в полумраке двумя контр-адмиральскими звездами. На маленькой полочке рядом лежала дамская сумочка и стояла пара дамских туфель, а на полу стоял мой собранный дорожный грависаквояж, на крышке которого покоились пара моих башмаков, бритва и смена чистого белья. Ко второму - явно пустому - саквояжу была пришпилена записка, гласившая: "Суньте вчерашнюю форму сюда и оставьте здесь. Заберу потом". Я так и не решил, кто провернул всю эту диверсию - Барбюс, Руссо или Уильямс. Возможно, постарались все трое при активном содействии Адели. Впрочем, это волновало меня в тот момент меньше всего; главное, что мы с Клавдией вновь оказались в долгу перед нашими невидимыми доброжелателями. Потом, после того как я побрился и переоделся, мы как-то незаметно снова оказались в постели и провели в ней еще полметацикла. Только после этого мы наконец распрощались, и я поспешил на катер...
После всех утренних чудес в кабинете я почти не удивился тому, что Руссо как бы "случайно" проезжал на лимузине мимо дирекции порта как раз в то время, когда я, позевывая, вышел из дверей на тротуар. Точно так же "случайно" в салоне оказалась кружка горячего кф'кесса - это в штабном-то глайдере! В общем, как я ни боялся опоздать, "327-й" вылетел на Авалон точно по расписанию.
***
Зуммер вызова на двери моего номера в офицерском общежитии разбудил меня точно с началом утренней вахты. Я и не заметил, как снова заснул. Трахфорд уже начинала свою операцию, и моим кораблям охранения предстояло вылетать со своих баз через двенадцать метациклов.
Я отключил зуммер, нажав соответствующие кнопки, потом надел чистую летную форму и спустился в вестибюль, где Коупер допивал последний глоток кф'кесса из пластикового стаканчика.
- На станцию челноков, адмирал? - спросил он меня.
