Татьяна Апраксина - Предсказанная
— Да, точно, — сказала девушка. — Мне вдруг вот в голову пришло, я не знаю, зачем мне это было надо, честно. Я, кажется, чего-то другого хотела.
— Я тоже был удивлен, — признался Серебряный. — Мне показалось, что после всего просто невозможно желать подобного, но отказать я не мог, таковы правила.
— Да все в порядке, — махнула рукой Анна. — Но да, я сама удивилась, честное слово… Вроде бы — ну на кой вы мне сдались после всех ваших ритуалов? А вот… торкнуло.
— Никто, кроме меня и Анны, не мог знать о том, что она выбрала, — добавил владетель. — Они же узнали мгновенно. Не знаю, как объяснить сие, могу лишь принести клятву в том, что никогда не говорил ни одному слуге Безвременья…
— Удивительное рядом, — улыбнулся Вадим. — Все сложнее, чем нам казалось.
— Ты прав, — кивнул Флейтист. — И мы должны разгадать эту загадку, чтобы вырваться прочь отсюда.
— Нет, не так, — повернулась к нему Анна. — Неправильно. Сначала ты думал, что знаешь, чего от нас хотят, и главное — выбраться. Теперь ты думаешь, что достаточно понять, в чем суть дела, и все будет хорошо. Ничего подобного!
— Ну знаешь… — Вадим сделал резкий жест, едва не задев Анну по плечу, она сердито отодвинулась. — Ты совсем запутала. То понять, то не понять…
Он чувствовал, что от избытка загадок голова медленно распухает, и информация перестает в нее помещаться. Хотелось выспаться, на худой конец — подремать пару часиков. Что угодно, лишь бы разгрузить голову. Казалось, разговор ушел от сути дела и скатился до безнадежной и бесперспективной софистики. Анна начала с толковых и полезных вещей, но сейчас ее занесло куда-то не туда…
— Подожди, — прервал его ворчание Флейтист. — Анна, я внимательно слушаю тебя и стараюсь понять. Говори.
Девушка слезла с постели, потянулась, потом пропустила волосы через пальцы. Заметив взгляд Вадима, осеклась и сунула руки в карманы куртки. Он пожалел, что смотрел на нее в упор — ведь смутил, хорошо, если не сбил.
— Допустим, мы поймем, в чем состоит игра. Поймем, почему все так случилось. Но это нам ничем не поможет! Выход нам это не откроет, понимаете? Ну, мы же не в детективов поиграть хотим, правда?
— Да, — кивнул Флейтист. — Продолжай.
— Нам нужен выход отсюда. Наш выход, на наших условиях. Так? Да, так, — продолжила Анна после того, как Серебряный согласно опустил веки. — То есть, выдраться отсюда и ничего не отдать взамен. Вообще, мы хотим прыгнуть выше головы. Потому что они — сильнее, и мы на их земле. Но прыгнуть-то нужно…
— Это только слова, — возразил Вадим, окончательно теряя нить беседы.
— Хочешь, в ухо дам? Будут дела, — отмахнулась девушка. — Все неправильно… и делать, что от нас хотят — нельзя, и выхода… Ну не вижу я его! Пожалуйста, ну подумайте и вы тоже!
— Нет безвыходных ситуаций, но есть неприятные решения, — задумчиво сказал Флейтист. — Боюсь, что наше будет из таких. Но и я не знаю, каким оно будет.
— Демагогия…
Вадим запутался и устал от разговора. Хотелось спать — хоть немного провести в тишине и покое, спрятаться под покрывалом от всех проблем и загадок. Отоспать усталость, лишающую последнего соображения. Он уже знал, что любая пришедшая в голову идея будет лишь порождением усталости, и нужно было сказать об этом вслух, попросить взять паузу. Было стыдно перед остальными — все хотели что-то решать, думать, обсуждать, а у Вадима уже не было сил, но и не было сил признаться в этом. Ему опять казалось, что он самый слабый, лишний и ненужный здесь. Потом он поймал пристальный взгляд Флейтиста, постарался улыбнуться и принять бодрый вид, но игра моментально стала явной.
— Утро вечера мудренее, говорят обитатели Полудня. Мы поговорим обо всем позже, сейчас же я прошу вас обоих отдохнуть. Пойдем, Гьял-лиэ.
Вадим смутился, но все же был благодарен Флейтисту. Что бы он ни говорил о том, что оказался недостоин доверия, все это было лишь пустыми словами. Другого командира Вадим себе не представлял и не хотел оказаться в Безвременье с кем-то еще. Во всем его окружении не было подобного Флейтисту. Андрею, его сыну, может быть, предстояло сравняться с отцом, но пока еще тот был лишь мальчишкой, умным не по годам и чутким, но еще не вошедшим в полную силу.
Полуночники ушли, Вадим с трудом поднялся и сдернул с кровати покрывало.
— Я не хочу сейчас ни о чем говорить, — сказал он, в упор глядя на Анну, задумчиво подпиравшую стену. — Давай спать, пожалуйста…
— Хорошо, — кивнула девушка, скидывая с плеч куртку. — Только… просто спать, и все. Ладно?
— Ты преувеличиваешь мои способности, — устало усмехнулся Вадим. — Просто спать, само собой.
Анна обняла его сзади, уткнулась носом в плечо. Чувствуя кожей ее дыхание, Вадим перебирал в памяти события последнего времени. Жизнь прыгала то вверх, то вниз, словно вычерчивала кардиограмму, била наотмашь и преподносила приятные сюрпризы, одно следовало впритык за другим. Как всегда, как он привык. Засыпая, он был почти счастлив. Но между ним и подлинным счастьем стояло воспоминание о потере. Кто бы что ни говорил, Софья погибла, и после этого невозможно было чувствовать себя счастливым, как нельзя быть свободным, если землетрясение завалило тебя в подвале и придавило ногу плитой. Чувство вины было той самой плитой. Вадим знал его в лицо, знал и то, что более опасного противника у него не было никогда, даже любая тварь Безвременья не могла с ним равняться.
Но сон убаюкал его, смилостивился и подарил покой, пусть недолгий — тем особо ценный.
ГЛАВА 2. ИГРА В ШАШКИ НА ПОЛЕ ДЛЯ ГОЛЬФА
Анна медленно и плавно, с рыбьей гибкостью, выныривала из глубины сна. Кажется, снилась ей именно вода, озерное мелководье, заросшее водорослями, мутноватая вода, до самого дна просвеченная и согретая ярким солнцем. Хорошо там было, на дне озера. Приглушенные слоем воды лучи солнца ласкали лицо, и тело было легким и сильным, раскованным; каждое движение приносило удовольствие.
Потом она пересекла барьер между сном и явью. На мгновение показалось — нет, все наоборот, заснула: опостылевшую крепость так и хотелось назвать выдумкой, мороком, вырваться из нее прочь. Но — не было сил, и гибкость тела, томная плавность движений осталась там, во сне, вместе с вкусом теплой воды, вместе с лаской солнечных лучей.
Оказалось — всю «ночь» проспала в обнимку с Вадимом, прижимаясь к его спине, и так хорошо, уютно было, что даже себе и не веришь. Как же так, что изменилось, почему, откуда это тепло, ведь вчера еще ненавидела, проклинала, во всех смертных грехах обвиняла? Надолго ли это, сколько часов или дней до следующего камня преткновения? Думать обо всем этом спросонок не хотелось, куда приятнее было потягиваться, вспоминая обрывки сна, ощущение движения в толще воды, невесомое свое тело… и соскальзывать в дрему.
