Николай Полунин - Цербер
Это продолжалось бесконечно.
бесконечно
Последнее "пом-мм!" - поезд вылетел наружу, на свет, который не видно отсюда из-за поворота. Где-то там пассажиры с недоумением и тревогой увидели мелькнувший брошенный мотоцикл. Может быть, возле него уже суетятся люди. Дрогнет у пассажира сердце: вдруг - что-нибудь? Теракт? Чеченцы в Москве? Внешний вид и количество милиции его успокоит.
Раздался звук, которого здесь не должно было быть, - Павел тихонечко смеялся:
- Ты не видал, Братка, как того-то прижгло? Ох, и прижгло... А-не хватай!
- Как ты додумался с платформы прыгать?
- На вдруг! Куда было деваться, сам подумай? Зато теперь у нас тишь, гладь и благодать... ее мать. Чего надо было от тебя, выяснил?
- А! - Михаил не удержался от пренебрежительного смешка. - На арапа взять хотели. Вербовщики... Но и сами тряслись. Алик им, видать, про меня чего было и не было наболтал.
- А ты мне не верил. - Павел потянулся в нише. - "И началась самая увлекательная из охот..."
- Иди ты с афоризмами твоими.
- Я, Братка Минька, так себе мыслю. Вот мы с тобой, предположим, исчезнем. Смоемся отсюда твоим мистическим образом, или пришибут нас все-таки - как я полагаю, - но паренек, Алик твой, он останется. Когда б не мы - кто бы его выручил? Я ему так и сказал: беги, говорю, парень, немногим удалось уйти. Что там еще с нами будет - ладно, а это мы сделали.
- Ну да. Ради этого стоило жить. Утешайся. Я, между прочим, всех вас тоже выручить хочу.
Тишину во тьме тоннеля нарушала лишь струящаяся по бетону вода.
- Какие интервалы между поездами?
- Спроси чего полегче, Братка. В мое время они шли через восемьдесят секунд.
- В твое время электричества было больше. Если они все-таки остановили движение, то нас должны искать, а мы ничего не слышим. Может, пойдем сами, это короткий перегон... эй! Эй, Батя!
Его пальцы словно перебирали что-то, он сидел в той же позе, голова резко дергалась в сторону. Тяжелые кисти падали, обессилев.
-Эй!
Михаил не знал, что делать.
- Братка...
- Что с тобой было?
Павел не ответил. Опершись о стену, выпрямился.
- Часто у тебя такое? Что это? Ты что-то видел?
- Что видел... Это не объяснишь, Миня. А случается?.. Случается, да.
- Последнее время - все чаще, - утвердительно сказал Михаил.
- Верно. Чаще. Откуда ты... А я особенно и не считал.
- Ты ничего не понял, Паша? Тебя зовут. Туда, где ты должен быть.
- Угу. - Павел шагнул вперед, плеснув ручьем под ногами. Внешне он остался совершенно спокоен. - Понятно. Я что-нибудь делал?
- Руками и головой. Вот так. - Михаил показал.
- Ишь ты. Никогда не знал, как это выглядит со стороны. Не у кого спросить было. Пошли, что ли? В когти льва. В какую сторону предпочитаешь, где тебе больше нравится быть повязанным - на воле или под прочным потолком?
- Не такой уж он и прочный, - проворчал Михаил, выбираясь из ниши.
Они пошли к станции. Вскоре увидели зарево от освещения и сразу бело-красный кафель стен и черноту под платформой, уходящей к дальнему жерлу тоннеля на том конце. Вид снизу был непривычен. Прошли к лесенке, ведущей на перрон, таясь и пригибаясь у нескольких дверей, выходивших в тоннель. За некоторыми горел свет. Они вели к станционным службам. Никого нигде, лишь за одной из дверей неразборчивый женский голос.
Поднялись по железным ступеням, открыли простой шпингалет, запиравший металлическую дверцу в серебряной краске - сестрицу той, что вынес "Судзуки". Почему-то перрон оказался пустым.
Короткий поворот - эскалатор. Полное безлюдье на всей станции, только вдалеке два оранжевых жилета катают глыбы поломоечных машин. Эскалатор работает.
Ничего не понимая, Михаил пристроился за Батей, они чинно поднялись, повернули и, миновав пустые угловые крепления, где когда-то висели разменные автоматы, вышли на проспект.
Над проспектом горели рыжие фонари. Небо было черным, ночным.
- Батя...
Павел сильно толкнул его. Быстрым шагом они ушли налево, за павильон метро. Перелезли через какой-то забор, почти бегом миновали здание школы, спрятались в кустах между корпусами по ту сторону школьного участка.
- Батя...
- Очнись! - Голос у Павла был злой. - Сколько было на часах, когда мы начали крутить?
- Девятнадцать-пятнадцать. Как уговаривались.
- Сколько всего продлилось?
- Ну... полчаса. Меньше.
- Сколько в тоннеле просидели?
- Ну пусть столько же. Батя, сколько сейчас?
- Ноль один-тридцать шесть, я на станции еще посмотрел. Что же получается, ОНА у нас почти пять часов украла?
Глава 12
Добрая Маринка, увидя, как подруга измучена, недолго приставала с задушевными вопросами. Она вручила Елене Евгеньевне свой безразмерный мохнатый халат в черно-желтую полосу и пошла готовить постель.
"Хорошенькое я произвожу впечатление, - думала Елена Евгеньевна. - Явиться среди бела дня, чтобы лечь спать. Маринка - свой человек, к ней можно".
Полосы на халате были не продольными, а поперечными, и, посмотрев на себя, Елена Евгеньевна решила, что похожа на осу. Наверное, тот, кто выдумывал этот халат, предполагал нечто подобное, но Маринка все равно оставалась в нем похожей на гиппопотама. Правда, на раскрашенного.
- Будешь что-нибудь? - спросила Маринка. - Может, кофе?
- О, нет. - Елена Евгеньевна содрогнулась от одной мысли о кофе. - Только не это, хватит с меня кофе на сегодня. И вообще...
- Понятно, понятно. Иди, Лелька, ложись, на тебе лица нет. Я разбужу.
Но ее разбудил телефон. Хоть звук был совсем тихий, она его услышала. Маринка отвечала еще тише.
- Нет... нет, повторяю, вы ошибаетесь. Какой знакомый? Нет, ее нет, с какой стати она вообще здесь должна быть... ну и что! Нет, она не подойдет, она отдыхает. Хорошо, я так и передам - Андрей Львович. А сейчас я вас попрошу не звонить больше.
- Маринка, дай мне...
Она протянула Елене Евгеньевне аппарат с видом одновременно загадочным и любопытным. Маринка, разумеется, не знала Андрея Львовича.
- Слушаю. - Трубка была теплой от раскрасневшейся Маринкиной щеки. - Я слушаю тебя.
- Прошу извинить, Елена Евгеньевна, что прерываю ваш отдых. Нам необходимо встретиться как можно скорее, я предлагаю - у вас. Почему вы не поехали домой?
- Ох, Андрюш, у меня просто сил не было. Да и что такого? - Елена-вторая просыпалась. - Заехала к подруге. В конце концов я не обязана...
- Хорошо, обсудим и это. Через сколько вы можете быть?
"Ого, - подумала она без волнения, - он сердит".
- Будет лучше, Андрей Львович, - сказала она, - если вы подошлете сюда машину. Телефон нашли, значит, и адрес вам узнать несложно. Через полчаса я смогу выйти.
- Так и договоримся. И еще я попросил бы вас соблюдать сдержанность, Елена Евгеньевна, хоть бы по дороге. - И, не прощаясь, отключился.
