Герберт Уэллс - Первые люди на Луне. Пища богов
Когда Скилетт проходил через Аршот, его окликнул работник из Хэнки и спросил, уж не ищет ли он своих кур.
— А как там мишшиш Шкилетт, не шлыхали? — снова осведомился незадачливый супруг.
Собеседник выразился в том смысле, что его куда больше интересуют куры, но подлинные слова его повторять не стоит.
Было уже совсем темно, во всяком случае, настолько, насколько может быть темно в Англии в безоблачную июньскую ночь, когда мистер Скилетт заглянул в дверь кабачка «Веселые возчики» (вернее, заглянула одна только его голова).
— Эй, друзья! — сказала голова. — Не шлыхали, что там за шказки рашшказывают про моих кур?
— Как не слыхать! — отозвался мистер Фалчер. — Одна сказка проломила крышу моего сарая, а другая вдребезги расколотила парники… то бить, как их… оранживеи у жены священника…
Тут Скилетт вылез из-за двери.
— Мне бы подкрепитьшя, — сказал он. — Горячего бы джину ш водой в шамый раз.
И тогда все наперебой стали ему рассказывать, что натворили его цыплята, а он слушал и только повторял:
— Боже милоштивый!
Потом, улучив минуту, когда все умолкли, спросил:
— А как там мишшиш Шкилетт, вы не шлыхали?
— Не слыхали, — сказал мистер Уизерспун. — Не до нее нам тут было. Да и не до вас тоже.
— А вы разве нынче дома не были? — спросил Фалчер, поднимая голову от пивной кружки.
— Если какая-нибудь из этих подлых кур ее клюнула разок-другой…
Мистер Уизерспун не договорил, он предоставил слушателям вообразить себе ужасную картину.
В эту минуту все охотно пошли бы со Скилеттом поглядеть, не случилось ли и впрямь чего-нибудь с его супругой, — это ли не развлечение на закуску, достойное столь богатого событиями дня! Неожиданности следуют одна за другой, было бы жаль что-нибудь упустить…
Но тут Скилетт (он в это время, устремив один глаз на буфет, а другой в вечность, тянул у стойки свой джин) сам же расхолодил компанию.
— Надо думать, эти большие ошы нынче никого не тревожили? — спросил он с нарочитой небрежностью.
— Нам было не до них, мы с вашими курами возились, — отозвался Фалчер.
— Надо думать, они уже куда-нибудь улетели, — сказал Скилетт.
— Кто, куры?
— Да нет, я больше про ош, — пояснил Скилетт.
А затем, тщательно выбирая слова и делая чуть ли не на каждом многозначительное ударение, он спросил с напускной небрежностью, которая заставила бы насторожиться и грудного младенца:
— Надо думать, про других каких-нибудь больших животных у наш ничего не шлыхать, а? Про шобак, или, шкажем, кошек, или вроде того? Раз уж появляютшя такие большущие куры и ошы…
И он захохотал: мол, сами понимаете, это я так болтаю, для потехи.
Но почтенные жители Хиклибрау разом помрачнели. Фалчер первым высказал вслух общую мысль:
— Ежели кошка да под стать этим курам…
— Н-да-а, — сказал и Уизерспун. — Этакая кошка…
— Это уж будет не кошка, а тигр, — сказал Фалчер.
— А то и побольше… — сказал Уизерспун.
И вот наконец Скилетт зашагал одинокой полевой тропинкой, что вела от Хиклибрау в гору, а потом ныряла в осененную хмурыми соснами ложбину, где в безмолвии и мраке мертвой хваткой сдавили опытную ферму Бенсингтона плети гигантской настурции… Но шагал он в одиночестве.
Его проводили до подножия холма — на большее сочувствия и любопытства не хватило, — видели, как он поднялся на вершину, как мелькнул его четкий силуэт на бледно-золотом фоне согретых закатом небес и снова канул в сумрак, откуда, казалось, ему уже нет возврата. Он ушел в неизвестность. И по сей день никто не знает, что случилось с ним после того, как он скрылся за холмом. Немного погодя у обоих Фалчеров и Уизерспуна разыгралось воображение, и они тоже поднялись на вершину и поглядели на север, куда ушел Скилетт, но тьма уже поглотила его.
Трое провожатых придвинулись ближе друг к другу и молча стояли и смотрели.
— Вроде там все в порядке, — сказал наконец Фалчер-младший.
— Что-то ни одного огонька не видать, — сказал Уизерспун.
— А отсюда их и не увидишь.
— Да еще туман нынче, — сказал Фалчер-старший.
Они еще постояли в раздумье.
— Было бы что неладно, так он бы воротился, — сказал Фалчер-младший.
Это прозвучало вполне убедительно, и еще немного погодя старик Фалчер сказал:
— Ладно, пошли.
И все трое отправились домой спать — правда, на обратном пути они были какие-то притихшие и задумчивые.
В ту ночь пастух, который остановился со своими овцами неподалеку от фермы Хакстера, слышал громкий визг и решил, что это лисицы, а наутро недосчитался барашка — и отыскал его наполовину обглоданные кости на дороге в Хиклибрау…
Самое непонятное, что никаких останков, по которым можно было бы опознать Скилетта, так и не нашли!
Месяца через полтора среди обугленных развалин опытной фермы, в разных концах ее, найдены были кости, похожие, пожалуй, и на человеческие — лопатка и еще одна, длинная, быть может, берцовая, тоже изглоданная до неузнаваемости. А у ограды со стороны Айбрайта, возле перелаза, нашли стеклянный глаз, и тут-то многим стало ясно, что именно этому сокровищу Скилетт был в немалой мере обязан своим обаянием. Стеклянный глаз смотрел на белый свет с тем же отрешенным, суровым и скорбным выражением, которое когда-то придавало значительность весьма заурядной физиономии мистера Скилетта.
После тщательных розысков среди развалин обнаружили металлические ободки двух полотняных пуговиц, еще три такие нее пуговицы, сплющенные, но уцелевшие, и одну металлическую, из тех, которым в нашем туалете отнюдь не полагается быть на виду. Авторитетные лица сочли эти находки неопровержимым доказательством того, что Скилетт был убит и растерзан в куски, но меня это не убеждает. Признаться, памятуя о явном его отвращении ко всяким застежкам, я предпочел бы для верности найти меньше пуговиц, но больше костей.
Правда, стеклянный глаз — как будто доказательство бесспорное, но, если он и в самом деле принадлежал Скилетту (а даже миссис Скилетт и та не знала наверняка, был ли неподвижный глаз мужа стеклянным), то цвет его странным образом изменился и из светло-карего стал небесно-голубым. А лопатка — свидетельство совершенно ненадежное; прежде чем признать этот огрызок частью человеческого скелета, я хотел бы сравнить его для наглядности с изгрызенными лопатками каких-нибудь овец или телят.
А кстати, куда девались башмаки мистера Скилетта? Может быть, у крыс очень странный, даже извращенный вкус, но неужели они, которые бросили недоеденного барашка, пожрали бы Скилетта целиком, не оставив ни волос, ни костей, ни зубов, ни башмаков?
