Дэвид Вебер - Прекрасная дружба
Харрингтоны прибыли в кафе пораньше, на случай, если придется убеждать владельца ресторана и персонал, чтобы они пропустили на свою территорию «животное». Если на то пошло, Стефани была не уверена, есть ли в санитарном кодексе пункты, препятствующие ресторатору это позволить. Но Твин Форкс был довольно маленьким городом, где все друг друга знали – по крайней мере, знали друг о друге – а они со Львиным Сердцем стали знаменитостями. Кроме того, Эрик Флинт, владелец «Красного дня», был одним из друзей Стефани. Несмотря на репутацию скряги, он всегда обращался с ней как с равной (что многие взрослые, казалось, по своему складу не в состоянии были сделать), и указывал ей на интересные источники для ее классов истории и экономики. Мало того, он был с планеты Новый Чикаго, а Новый Чикаго был свалкой радикальных анархистов, социалистов, и – особенно – всех членов Ассоциации Уравнителей, которых правительство смогло поймать после Последней войны Старой Земли. Потомки тех депортированных ревностно поддерживали репутацию нарушителей закона и правил, и Стефани прекрасно понимала, что мистер Флинт надеется, что появится какой-нибудь надоеда из здравоохранения и начнет возражать его решению впустить Львиное Сердце.
Однако никаких возражений не возникло, и сейчас она слушала сочный хруст, с которым Львиное Сердце восторженно пожирал веточки сельдерея.
– Знаешь, если продолжишь так жадно набрасываться на сельдерей, нам придется скормить тебе еще больше слабительного. И, думаю, на этот раз я попрошу папу найти такое, что тебе не понравится, – предостерегла она. Львиное Сердце, как и ожидалось, не обратил на нее внимания, и ее отец усмехнулся.
– Не волнуйся, Стеф. Я уверен, что смогу придумать что-нибудь с достаточно плохим вкусом, чтобы он не торопился повторить этот опыт.
– Хорошо, – сказала Стефани, ухмыльнувшись своему отцу. – В прошлый раз, когда он съел сельдерея со свой вес, он всю ночь не давал мне уснуть!
– Ему он нравится, не так ли? – заметила Марджори Харрингтон, на что ее муж фыркнул.
– Это все равно что сказать, что мне «нравится» кислород, Мардж! Хотел бы я только понять, что же такого в сельдерее – в сельдерее, ну надо же! – что вызывает у всех древесных котов такое привыкание.
– Пока это не обернется какими-либо долгосрочными пагубными последствиями, не думаю, что это имеет особое значение, – медленно сказала Марджори. – Тем не менее, ты прав. Нам правда стоит выяснить, почему они все так к нему тянутся. Среди прочего.
– Ага, например, почему они не… – начала Стефани, после чего остановилась, когда Львиное Сердце вдруг перестал жевать очередную веточку сельдерея.
Древесный кот распрямился, вытянувшись на предоставленном мистером Флинтом высоком стульчике. Зубы древесного кота и сельдерей просто созданы для беспорядка, и кончик его нынешнего стебля повис влажными, хорошо пережеванными ошметками, когда он держал его в оставшейся передней лапе, но не обращал на него никакого внимания. Вместо этого он повернул голову, наполовину прижав уши, и уставился на тротуар по другую сторону невысокой стены, отделяющей столики «Красного дня» от мостовой.
– Львиное Сердце? – спросила Стефани, прищурив глаза, когда заметила оцепенелость древесного кота. Казалось, он внимательно прислушивался, сфокусировавшись на чем-то неслышимом человеческим ухом, и он явно был не в восторге от того, что привлекло его внимание.
Стефани посмотрела на своих родителей, но они оба были точно так же сбиты с толку. Ее отец пожал плечами, и они втроем повернулись взглянуть в направлении пристального внимания Львиного Сердца.
Твин Форкс был достаточно мал, чтобы люди по большей части ходили пешком, а теплый (для Сфинкса) солнечный свет и густые, удобные тени предусмотренных градостроителями зеленых поясов делали это предпочтительным способом передвижения. В таких условиях даже сравнительно небольшое население могло обернуться большим числом пешеходов, особенно во время обеденного перерыва, и тротуары были переполнены. Впрочем, ничто в прохожих не казалось чем-то особенным. Конечно, что-то неважное не привлекло бы такого пристального внимания Львиного Сердца, и Стефани недоуменно нахмурилась, пока проходящие секунды неспешно, но неуклонно оборачивались минутами.
Наконец, после, казалось бы, получаса, что скорее было ближе к пяти минутам максимум, когда она уже собралась начать задавать Львиному Сердцу вопросы, чтобы понять, что его беспокоит, из-за угла вывернули и направились к ресторану три пешехода. Ей было несложно узнать доктора Хоббард, старшего рейнджера Шелтона, и доктора Больгео.
Львиное Сердце увидел их одновременно с ней, и она вновь услышала то низкое почти-рычание, что она услышала в первую их встречу с доктором Больгео. Она быстро взглянула на него, после чего посмотрела на своих родителей.
– Ты это слышала, мам? – спросила она свою мать.
– Слышала что, милая? – нахмурившись, спросила Марджори, и у Стефани усилилось любопытство. Почему же она способна это услышать, тогда как ее родители явно нет?
– Неважно, – быстро сказала она, слегка понизив тон, когда приблизились доктор Больгео и остальные его гости. – Потом объясню.
Ее мать с написанным на лице любопытством приподняла брови, но тоже кивнула. Это был один из тех моментов, что любила в своей матери Стефани – она знала, что бывает время, когда лучше не задавать вопросов. И она готова была и в этом доверять мнению Стефани.
Стефани через стол улыбнулась ей, после чего потянулась и мягко коснулась Львиного Сердца. Он посмотрел на нее, уши вернулись в почти обычное положение, и издал мягкий звук, который все они услышали.
– Пора нам прилично себя вести – нам обоим прилично себя вести, – предупредила она его, одновременно сама сосредотачиваясь на этой мысли. Он еще на мгновение оглянулся на нее, и она взглянула в его зеленые глаза, надеясь, что он понял, что она пытается до него донести. Затем он моргнул и кивнул в жесте, которому научился у своей человеческой семьи.
Хотя не думаю, что он понимает, почему мы должны прилично себя вести, подумала она, и я его не виню. Я начинаю думать, что у древесных котов, наверное, есть это правило Скотта «Нужно Убить»! Все равно они явно те, кого мама предпочитает называть «прямолинейными типами». Так что, может быть, доктор Больгео устроил нашу встречу в милом месте на публике, где Львиное Сердце вряд ли попытается выцарапать ему глаза.
Она почему-то посчитала возможность того, что чаттанугец пострадает от рук Львиного Сердца, в какой-то степени покрывшись синяками и порезами, весьма привлекательной. Затем она заставила себя отложить эту мысль, приподнялась и вежливо улыбнулась, принимая гостей, когда трое взрослых вошли в ресторан.
