Андрей Мартьянов - Последняя война
Тяжелый, неприятный страх нарастал почти Два дня, впервые проявившись в виде неприятного сосущего ощущения под ложечкой. Затем Ясур начал хвататься за оружие при любом шорохе будь то звук осыпающихся камней или отдаленный грохот сходивших лавин.
— Далеко, не спорю. — Кэрис стоял рядом с пожилым сторожем на вершине крутого взлобка обрывавшегося в ущелье почти отвесной коричневой стеной. Одного не пойму, зачем вы туда идете?
— Туда? — переспросил, насторожившись, Ясур. — Куда «туда»?
— Полуденная Часть Самоцветных всегда считалась дурным местом. — Кэрис присел на камешек и, сорвав травинку, начал ее пожевывать, оглядывая поднимавшиеся впереди заснеженные вершины, среди которых выделялась приметная гора с двумя острыми, будто зубы, пиками. — Заметил, что в последние дни я ни разу не ходил на охоту? Все зверье куда-то пропало.
— Поднялись высоко, — отозвался Ясур, — травы мало, сплошь снег да камень. Вот бараны и не попадаются.
Действительно, уже двое суток путешественники питались лишь прокопченным загодя мясом да сухими фруктами из мешка Кэриса. Ясур и сам понял, что пытается убедить вельха (а скорее, самого себя) в том, что странности этой части гор запросто объясняются суровой природой и стечением обстоятельств: кто их знает, вдруг на лето серны и горные козы откочевали на более тучные пастбища в нижних долинах?
— Я до девятнадцати лет прожил в деревне, стоящей куда выше, чем этот перевал, — негромко проговорил Кэрис. — И никогда не видел гор, где было бы настолько тихо, как здесь. Ни одной живой души, кроме птиц. Ты не обращал внимания — даже мыши и хорьки исчезли. Ночами я не чувствую присутствия существ, которых вы в Саккареме называете дэвами. Не спорю, дэвов немного, но они предпочитают жить именно в таких отдаленных от людей местах. Я умею распознавать, когда дэвы рядом.
— Пойдем Фарра будить, — вздохнул Ясур. — Если уж Камень Атта-Хаджа ведет нас дальше, значит, надо идти.
На сей раз вельх воздержался от обычных едких слов, постоянно вворачиваемых им, когда речь начинала идти о свойствах Кристаллов из Меддаи. Фарр с Ясуром безоговорочно верили в свойства Камня хотя бы потому, что собственными глазами видели, как он действует, и убедились в силе, заключенной под его мутной белесой оболочкой. Кристалл за всю дорогу ни разу не ошибся в выборе надлежащего пути — он вел людей через самые удобные перевалы, заставлял огибать непроходимые места и ледники, предостерегал от опасностей, внезапно нагреваясь до такой степени, что едва не обжигал кожу Фарра. Только вчера Камень столь необычным образом предупредил о широкой трещине в теле скалы, пересекавшей дорогу. Фарр вскрикнул от боли, заставив остальных приостановиться, а насторожившийся Кэрис осторожно проехал шагов на тридцать вперед и убедился, что рысившие лошади вполне могли рухнуть в гремящую черную глубину провала, увлекая за собой всадников.
Однако глубоко почитающий Атта-Хаджа и много лет служивший при храме Ясур в последнее время тоже начал сомневаться — слишком много необычностей сопровождало этот странный поход. Если Атта-Хадж выбрал его и Фарра для некоего божественного промысла, то отчего Предвечный не отправил их в Меддаи, город Провозвестника, или, например, в края, где бушевали сражения с мергейтами? Там помощь посвященного мардиба и священного Кристалла пригодилась бы куда более, нежели в этих пустых, холодных и настолько чужих горах. И потом, крайне неприятное ощущение постоянного, щемящего сердце страха не может возникнуть ниоткуда. Минувшей ночью Фарр с криком проснулся от привидевшегося кошмара и признался всполошившемуся Ясуру, что тоже боится. Чего — неизвестно. Старик так и не заснул до рассвета, решив на всякий случай посторожить и отослав сидевшего на карауле Кэриса спать. Вельх, впрочем, не послушался и, едва небо на восходе начало светлеть, забрал лук и попытался сходить на охоту. Вернулся злой и без добычи.
— Ты сказал, будто на полудне Самоцветных гор никто не живет из-за дурной славы этих мест, — заметил Ясур, когда они с вельхом спускались вниз, туда, где стояли, переступая с ноги на ногу, лошадки и спал, укрывшись меховой безрукавкой Кэриса, Фарр. — Чудовищ я здесь не видел, разбойники в таких глухих местах не водятся, опасного зверья совсем нет…
— Под нами, — перебил Ясура вельх, уяснив, о чем именно тот хочет спросить, — глубоко под камнем лежит Небесная гора. Та самая незваная и жестокая гостья из Внешней Пустоты, что прервала Золотой Век и на много лет ввергла все земли во тьму. Тогда еще не существовало Самоцветных гор, берега материка были изрезаны по-другому, в обитаемых землях жили совсем другие народы… Представь: ранним утром, когда на закате еще горели звезды, небо вдруг окрасилось в темный пурпур, одна из звезд начала разгораться все ярче… Рассвет так и не наступил. Небесная гора ударила в землю в этих местах, потрясая основы мира, сожгла все вокруг, поднялись тучи пепла и дыма, закрыв солнце…
— Ты что же, сам видел? — фыркнул Ясур. — Так говоришь, будто Небесная гора при тебе падала.
— Ну… — протянул Кэрис. — Ясур, разве ты никогда не слышал легенд? У нас в Калланморе старики много рассказывали… Я верю.
— Старики! — Ясур мрачно улыбнулся. — Твоим старикам разве этой весной исполнилось по тысяче лет? Никто точно не знает, что тогда произошло. Не сохранилось летописей. И рассказов о Темных годах не сохранилось. Ты дальше говори. Почему здесь люди не живут?
— Люди, — сказал Кэрис, — не обитают в Самоцветных горах лиг на двести во все стороны света от этого места. Я не слышал ни одной истории, говорящей, будто на этих перевалах опасно. Всерьез человеку могут угрожать на полуночи у Зеркального кряжа, например, или возле горного озера Нессо. Там действительно обитают чудовища или остатки племени вилий, которые очень не любят людей. А на полудне… Сам не знаю. Только все, кого спрашивал, в один голос твердят: место плохое, темное и страшное.
— Страшное, значит? — Ясур подошел к дремлющему Фарру и, нагнувшись, тихонько потряс его за плечо. — Просыпайся, ехать пора! Страшное… Мне вот тоже здешние горы не нравятся.
Выехали почти на голодный желудок, едва-едва перекусив. Ясур сказал, что еду надо беречь, потому как неясно, сколько еще предстоит пройти. Вельх на эти слова ответил, что наверняка совсем немного — впереди вырастала непроходимая монолитная сердцевина Самоцветных гор, огромные пики, взобраться на которые не было никакой возможности. Фарр, перед тем как сесть в седло, снова положил Камень на тряпочку, узнавая направление, и выяснил, что ехать следует прямиком к двурогой скале.
