Артур Кларк - Око времени
Рассказы людей из девятнадцатого и двадцать первого веков о страшных разрушениях, которые принесли миру монгольские завоевания, повергли Александра в ужас. Он сам был воином-завоевателем, не раз запятнавшим себя кровопролитием, но кроме покорения новых земель у него всегда имелись другие амбиции. Несомненно, его намерения имели более утонченный характер в сравнении с алчностью Чингисхана, задумавшего покорить мир через пятнадцать столетий после Александра Македонского. Царь твердо решил дать отпор монголам. Но он собирался не разрушать этот новый мир, он хотел здесь что-то создать, построить. И он сказал своим советникам:
– Мы, и наши соратники в красных одеждах из-за океана, и эти конники из пустынь Азии – все мы уцелели после странных перемен в пространстве и времени, после свершившихся чудес, смысл которых вместить не в силах разум ни одного человека. Неужели нам больше нечем ответить на это, кроме как тем, что сойтись в битве и изрубить друг друга на куски? Неужели нам нечего друг у друга перенять, кроме того, как лучше ковать оружие и какую применять военную тактику?
Словом, Александр приказал выслать навстречу монголам отряд парламентеров с дарами и велел им попытаться вступить в переговоры с предводителями монголов. Посольство должно было отправиться в путь в сопровождении впечатляющей охраны числом в тысячу воинов под командованием Птолемея.
Птолемей был одним из ближайших соратников царя, македонянином и другом детства Александра. Спокойный, вдумчивый, он мало говорил, но много делал. Возможно, он был верно выбран для осуществления такой непростой миссии. Телефон Бисезы сообщил ей о том, что в иной реальности после смерти Александра, при разделе земель, Птолемей стал мудрым правителем одной из частей империи. А пока что Птолемей готовился к предстоящим переговорам – с грозным видом расхаживал из угла в угол по царскому дворцу. Бисеза посматривала на него и гадала, уж не связано ли каким-то образом поручение Птолемею этого непростого и, весьма вероятно, смертельно опасного дела с бесконечными маневрами и интригами в ближайшем окружении Александра.
По предложению Абдыкадыра капитан Гроув подключил к посольскому отряду хорошо зарекомендовавшего себя капрала Бэтсона и нескольких британских солдат. Было также высказано пожелание отправить на переговоры и кого-нибудь из группы Бисезы, поскольку наверняка в самом сердце ожидаемой атаки должна была оказаться Сейбл. Но Александр решил, что, поскольку рядом с ним находятся всего трое выходцев из двадцать первого века, рисковать жизнью даже одного из них – непростительное легкомыслие. И все же по предложению Евмена Бисеза набросала записку, которую Бэтсон при Удобном случае должен был передать Николаю, если, конечно, ему суждена была встреча с русским космонавтом.
Посольство вышло из ворот Вавилона и направилось на восток. Македонские военачальники – в ярко-лиловых плащах поверх легких доспехов, капрал Бэтсон и другие британцы – в килтах и красных шерстяных мундирах. Пели трубы, били барабаны.
Александр как опытный воин, надеясь на мир, готовился к войне. В Вавилоне Бисезу, Абдыкадыра, Кейси, капитана Гроува с рядом его офицеров позвали на военный совет.
Как и ворота Иштар, дворец в Вавилоне стоял на холме высотой метров в пятнадцать над речной долиной, и потому царил над городом и его окрестностями.
Дворец поражал воображение даже при том, что, на взгляд Бисезы, женщины из двадцать первого века, эта постройка служила для откровенной демонстрации богатства, власти и угнетения. Продвигаясь к центру дворцового комплекса, Бисеза и ее спутники миновали террасные сады, устроенные на крышах. Деревья выглядели сравнительно неплохо, но трава немного пожелтела и цветы увяли. Со времени Разрыва за садами явно не ухаживали[28]. Но дворец был символом города и нового правления Александра, поэтому слуги старались изо всех сил и бегали туда-сюда с ведрами воды и удобрениями. Как узнала Бисеза, это были не рабы, а кое-кто из вавилонской знати. Эти люди в жалком виде вернулись в город из пустыни. За то, что после Разрыва они повели себя трусливо, теперь, по приказу Александра, их приравняли к слугам.
В самой середине дворцового комплекса располагался царский тронный зал – помещение пятьдесят шагов в длину. В центре зала стояла гигантская гипсовая модель города, стен и прилегающей к Вавилону местности. Имевшая метров пять в поперечнике, модель была ярко раскрашена и изобиловала множеством деталей – вплоть до фигурок людей на улицах и коз на полях. Блестели игрушечные каналы, наполненные настоящей водой.
Бисеза и ее товарищи сели на низкие диванчики у стола, и слуги принесли им напитки. Бисеза сказала:
– Это была моя идея. Я подумала, что объемную модель всем будет легче воспринять, чем карту. Но я и представить себе не могла, что они изготовят что-то в таком грандиозном масштабе – и так быстро!
Капитан Гроув негромко проговорил:
– Вот чего можно добиться, когда под твоим началом такие неограниченные резервы мысли и физической силы.
Вошел Евмен со своими советниками. К превеликой радости Бисезы, Евмен не был большим любителем сложных изысканных ритуалов – для этого он был слишком умен. Но, будучи придворным Александра, он не мог избежать некоторой суеты вокруг своей персоны, и его советники, естественно, порхали вокруг него, когда он торжественно усаживался на диван, усыпанный подушками. Среди советников теперь находился и де Морган, взявший за обыкновение одеваться в роскошное персидское платье, как и все прочие при дворе Александра Македонского. Сегодня физиономия у бывшего снабженца была одутловатая и красная, под глазами залегли темные круги.
Кейси без стеснения обратился к нему:
– Де Морган, дружище, вид у вас просто-таки дерьмовый, невзирая на это платьице для коктейлей, которое вы на себя напялили.
Де Морган проворчал в ответ:
– Перед оргиями, которые устраивает Александр со своими македонянами, меркнут пирушки и буйства британских томми в борделях Лахора. Мы перед ними – как школьники, честное слово. Царь, правда, большей частью в это время спит. Порой он целыми днями отсутствует на пирах, но к вечеру, когда все начинается сызнова, просыпается… – Де Морган взял кубок из рук слуги. – А это македонское вино – сущая козья моча. Но все-таки – с паршивой овцы, как говорится…
И он, поежившись, сделал глубокий глоток.
Евмен призвал собравшихся к порядку.
Капитан Гроув стал высказывать предложения о том, как еще сильнее укрепить и без того надежные оборонительные сооружения Вавилона. Он сказал Евмену:
