Кирилл Бенедиктов - Миллиардер. Книга 3. Конец игры
— Я знаю, — спокойно сказала Катарина. — Сейчас мы поедем за ним. Приготовься, возможно, придется драться.
— Хо, — сказал Боря, — с вами и размахнуться-то не успеешь. Как вы их четко: раз, два и все! Прямо как в тире.
— Имей в виду, если Гумилев поймет, что ты его продал, первым он попытается убить тебя.
— Продал! — скривился Боря. — Это не я его продал, а он меня хотел купить. За вшивые семь миллионов евро.
Катарина допила воду и аккуратно поставила стакан в мойку.
— Ты хорошо умеешь считать, Борис, — сказала она. — Семь миллионов евро — ничто по сравнению с доходами гауляйтера Москвы, которым ты станешь очень скоро. У тебя будут тысячи рабов, Борис, тысячи наложниц и почти безграничная власть — никакие деньги не смогут дать тебе такого. К тому же в Четвертом Рейхе единственной валютой будет золотая рейхсмарка.
Она повернулась, чтобы вытереть руки полотенцем, и вдруг почувствовала, как у нее закружилась голова.
— Что это? — удивленно спросила Катарина.
— Что, госпожа? — Голос Бориса долетал до нее как сквозь вату.
«Яд, — мелькнула в голове страшная мысль, — Андрей отравил воду…»
— Врача, — успела произнести Катарина, оседая на пол. Сознание уплывало.
— На помощь! — зачем-то крикнул будущий гауляйтер Москвы. — Помогите!
«Болван, — подумала Катарина, — в доме же никого, кроме нас, нет…»
Это была ее последняя мысль.
Глава 18. Врата Пустоты
Москва, ночь с 4 на 5 ноября 2011
Иванов вел машину с расчетливой удалью профессионального гонщика. До Остоженки они добрались за двадцать пять минут, потом нырнули в лабиринт переулков, ведущих к Арбату, и, наконец, остановились в каком-то мрачном, скудно освещенном дворе.
Иванов молча вылез из машины, открыл багажник и извлек оттуда два объемистых вещмешка. Протянул один Гумилеву.
— За мной, пожалуйста. — Посланец Свиридова уверенно направился к угловому подъезду, под козырьком которого едва тлела желтая лампочка. Андрей, проверив, на месте ли пистолет, последовал за ним.
В подъезде было темно и пахло рыбой. Иванов, включив маленький фонарик, легко поднимался по ступенькам, его огромная тень прыгала по исписанным граффити стенам. На лестничной площадке третьего этажа он остановился и обернулся к Гумилеву.
— Андрей Львович, прошу вас, ничему не удивляйтесь и не задавайте лишних вопросов. У нас очень мало времени.
Луч фонарика уперся в медную табличку с надписью «Ю. С. Бонзо. Звонить два раза». Иванов дважды нажал на кнопку звонка.
— Кто там? — раздался из-за двери надтреснутый старческий голос.
— Юлий Соломонович, это я, Иван. Привел гостя, как и обещал.
— Поздновато вы, — сказал Ю. С. Бонзо недовольно. Защелкали засовы и замки, дверь открылась на ширину цепочки, которую правильнее было бы назвать цепью.
Хозяин квартиры был небольшого росточка, плотный, седой и вовсе не такой старый, как можно было бы подумать по голосу. На взгляд Гумилева, ему было не больше шестидесяти пяти.
— Здравствуйте, молодые люди. — Ю. С. Бонзо снял цепочку и величественным жестом указал куда-то в глубь коридора. — Проходите, не стесняйтесь, только снимайте обувь, у меня паркет…
— Юлий Соломонович… — укоризненно протянул Иванов.
Бонзо, видимо, вспомнив что-то, хлопнул себя ладонью по лбу.
— Ах да, вы же, так сказать, проездом… Тогда вытирайте ноги тщательнее, вон там половичок, а вот тряпочка.
Убедившись, что гости отряхнули со своих ног ноябрьскую слякоть, хозяин удовлетворенно кивнул.
— Пойдемте, пойдемте, все уже приготовлено. Переправим вас в лучшем виде.
Иван, на свету оказавшийся совсем молодым светловолосым парнем с простым круглым лицом, по-свойски подмигнул Андрею.
— Юлий Соломонович у нас, так сказать, хранитель ключей.
— От подземной железной дороги? — усмехнулся Гумилев.
— Я называю это Вратами Пустоты, — важно ответил Ю. С. Бонзо. — А граф Разумовский, впервые обнаруживший феномен, нарек его Зеркалом Исиды.
Он вел своих гостей длинным извилистым коридором, по обеим сторонам которого располагались высокие двери. Похоже, квартира была расселенной коммуналкой, в которой когда-то жило не меньше двадцати человек. Если сейчас Ю. С. Бонзо жил в ней один (а Гумилеву показалось, что это именно так), то в таком огромном жилище ему наверняка должно было быть неуютно и жутковато.
Наконец Бонзо толкнул одну из дверей, и они вошли в большую, обставленную старинной мебелью комнату. В могучих шкафах полированного дуба за толстыми стеклами голубовато светился благородный фарфор. В углу стояли большие напольные часы в виде золоченой китайской пагоды. На обтянутой выцветшим от времени атласом козетке спал большой пушистый кот. Со стен на гостей глядели веселые и румяные мужчины и женщины в напудренных париках.
— Юлий Соломонович — один из крупнейших в стране специалистов по екатерининской эпохе, — объяснил Иванов. — Коллекции вельмож того времени он знает наизусть, до последней ложечки.
— Ну, это преувеличение, — отмахнулся Бонзо. — Такого не может знать никто, коллекции слишком часто меняли владельцев. Но многие тайны той эпохи известны только мне, это правда.
Он остановился перед одним из портретов и с потешной почтительностью поклонился ему.
— Вот он, граф Разумовский, потомок знаменитого Кирилла Разумовского, последнего гетмана Запорожского войска. Меценат, покровитель наук, он сам был не лишен исследовательской жилки. Объездил полмира, привез массу интереснейших экспонатов для своей коллекции. В конце жизни он заинтересовался судьбой знаменитой библиотеки Ивана Грозного. Нанял большую артель рабочих, которые несколько лет искали для него пропавшую Либерею в московских подземельях. Библиотеку они не нашли, однако наткнулись на нечто столь необычное, что граф даже выстроил над этим местом небольшой особняк.
Бонзо сделал паузу и вдруг остро, по-птичьи, взглянул на Гумилева.
— Вы, наверное, хотите спросить, что же обнаружили люди графа и почему Разумовский не вывез это в один из своих дворцов, которых у него было несколько — и в Москве, и в Санкт-Петербурге?
Иванов озабоченно посмотрел на часы.
— Юлий Соломонович, у нас очень мало времени, — извиняющимся тоном сказал он. — Может быть, расскажете по пути?
— Как угодно. — Старик, похоже, обиделся. Он подошел к массивному книжному шкафу, открыл дверцу и принялся что-то крутить и нажимать. Раздался мелодичный звон, будто из музыкальной шкатулки, и шкаф неожиданно легко повернулся на невидимых шарнирах, открыв узкий проход куда-то в темноту. — Идите за мной, да не споткнитесь — там крутые ступеньки.
