Роберт Хайнлайн - Утраченное наследие
Джоан страшно удивилась:
— А знаешь, мне это и в голову не пришло! Я еще не привыкла пользоваться ими.
— Есть еще что-нибудь в ящике?
— Ничего, только пачка бумаги для заметок. Секундочку: сейчас нарисую.
Минуты две она рисовала, высунув кончик языка; глаза ее перескакивали от бумаги к закрытому ящику и обратно.
— Тебе обязательно нужно смотреть в направлении ящика, чтобы увидеть, что внутри? — спросил Бен.
— Нет, но так лучше. У меня голова кружится, когда я вижу какую-то вещь, а смотрю не на нее.
Проверили содержимое ящика и как расположены в нем вещи: все совпало. Закончив проверку, доктор Коуберн молча уселся в кресло. Хаксли, задетый отсутствием реакции, не выдержал:
— Ну, Бен, что ты думаешь? Понравилось тебе?
— Ты и сам знаешь, что я думаю. Ты полностью доказал свою теорию; но я думаю о ее значении и о некоторых возможностях. Представь себе, каким это может оказаться благом для хирурга! Джоан, ты можешь видеть внутренности человеческого организма?
— Не знаю. Я еще не…
— Посмотри-ка на меня.
Она пристально посмотрела на Коуберна:
— Ой… ой, я вижу, как у тебя сердце бьется! Я вижу…
— Фил, ты можешь меня научить видеть, как она?
Хаксли потер рукой нос.
— Не знаю. Может быть…
Джоан наклонилась над шезлонгом, в котором лежал хирург.
— Не получается, Фил?
— Ни черта. Я все перепробовал, разве что молотком по черепу не стучал. Там, по-видимому, вообще нет мозгов, так что и гипнотизировать нечего.
— Не злись, лучше попробуй еще раз. Бен, как ты себя чувствуешь?
— Нормально, только сна ни в одном глазу.
— Я выйду из комнаты. Может, это я тебя отвлекаю. Будь послушным мальчиком и засни — баю-бай!
Девушка вышла. Минут через пять Хаксли позвал ее:
— Иди сюда, малютка. Уснул. Она вернулась и взглянула на Коуберна, растянувшегося на шезлонге.
— Он готов к общению со мной? — спросила Джоан.
— Да. Приготовься и ты тоже. Она легла на кушетку.
— Ты знаешь, что мне нужно; постарайся установить связь с Беном, как только заснешь. Тебя нужно гипнотизировать, чтобы усыпить?
— Нет.
— Тем лучше — спи!
Неподвижная, совсем расслабленная, она лежала на кушетке.
— Ты под гипнозом, Джоан?
— Да, Фил.
— Можешь ли ты проникнуть в мозг Бена? Немного помолчав, она ответила:
— Да.
— Ну и что там?
— Ничего. Вроде как пустая комната, но уютная. Постой-ка — он приветствует меня.
— Что говорит?
— Приветствует без слов.
— Бен, ты меня слышишь?
— Ну конечно, Фил.
— Вы чувствуете друг друга?
— Да, безусловно.
— Слушайте меня внимательно, оба. Медленно проснитесь, не разрывая связи. Потом Джоан обучит Бена, как проникать взглядом в невидимое. Сможете?
— Да, Фил, сможем, — сказали они в один голос.
Глава 4
ОТПУСК
— Честное слово, мистер Хаксли, не могу понять, почему вы так упрямитесь. — Взгляд немного выпученных глаз ректора Западного университета покоился на второй пуговице жилетки Фила. — Вам были предоставлены все условия для глубокой и основательной исследовательской работы над серьезными проблемами. Вас специально не перегружали преподаванием, чтобы вы могли доказать свои бесспорные способности. Вы временно исполняли обязанности заведующего кафедрой в прошедшем семестре. Однако вместо того чтобы использовать эти прекрасные возможности, вы, по вашему собственному признанию, увлеклись ребяческой игрой в бабушкины сказки и дурацкие небылицы. Видит Бог, дружище, я вас не понимаю! Фил ответил, сдерживая раздражение:
— Но, доктор Бринкли, если позволите, я покажу вам…
Ректор поднял руку:
— Прошу вас, мистер Хаксли. Не будем повторять все сызнова. Да, кстати, я случайно узнал, что вы вмешиваетесь в работу медицинского факультета.
— Медицинского факультета! Ноги моей там не было вот уже несколько недель…
— Из совершенно достоверного источника мне стало известно, что под вашим влиянием доктор Коуберн делает операции, абсолютно игнорируя советы диагностов — между прочим, лучших диагностов на всем Западном побережье.
Хаксли постарался сохранить вежливо-равнодушный тон:
— Предположим на мгновение, что я и в самом деле оказал какое-то влияние на доктора Коуберна — я, впрочем, это отрицаю, — но можете ли вы привести хоть один пример, когда отказ доктора Коуберна следовать советам диагностов привел бы к неадекватному лечению больного?
— Дело не в этом. Дело в том, что я не могу позволить, чтобы мои сотрудники вмешивались в работу других факультетов. Вы, безусловно, не можете с этим не согласиться.
— Я не признаю, что я вмешивался в чью-то работу. Более того, я это отрицаю.
— Боюсь, придется мне самому принять решение. — Бринкли встал из-за стола и подошел к Хаксли. — Мистер Хаксли, вы разрешите мне называть вас Филипом? Люблю, чтобы мои подчиненные относились ко мне как к другу. Я дам вам такой же совет, какой дал бы своему сыну. Через денек-другой семестр кончается. Полагаю, что вам необходим отдых. У совета возникли некоторые сомнения; стоит ли возобновлять с вами контракт, если вы до сих пор не закончили докторантуру? Я взял на себя смелость заверить совет, что вы представите диссертацию в следующем академическом году. Я совершенно уверен, что вы в состоянии сделать это, если сосредоточите свои усилия на серьезной, конструктивной работе. Уходите в отпуск, а когда вернетесь, можете представить мне тезисы диссертации. Я не сомневаюсь, что в таком случае совет не станет возражать против возобновления с вами контакта.
— Я намерен обобщить в диссертации результаты моей нынешней исследовательской работы.
Бринкли поднял брови с выражением вежливого удивления:
— Вот как? Но об это не может быть и речи, мальчик мой, вы ведь знаете! Вам действительно необходимо отдохнуть. Итак, до свидания; на случай, если мы с вами не увидимся до окончания семестра, разрешите пожелать вам приятно провести отпуск.
Когда массивная дверь закрылась за ним, Хаксли забыл о своих претензиях на светские манеры и помчался по университетскому городку, не обращая внимания ни на преподавателей, ни на студентов. Он нашел Коуберна и Джоан на их любимой скамейке, где они сидели, глядя через Ямы Ла Бри на Уилширский бульвар.
Хаксли плюхнулся на скамейку рядом с ними. Мужчины молчали, но Джоан, не в силах сдержать нетерпение, спросила:
— Ну, Фил? Что сказал старый хрыч?
— Дайте-ка сигаретку. — Коуберн протянул ему пачку и выжидающе взглянул на друга. — Да, в общем, мало что сказал. Пригрозил уволить с работы и испортить мне научную репутацию, если я не подчинюсь и не буду плясать под его дудку. Разумеется, все это говорилось в самых любезных выражениях.
