Пётр Гордашевский - Их было четверо
Когда Тима кончил, воцарилось долгое молчание. - Если ты и врешь, то ловко, - сказал Виктор. - А я уверена, что он не врет!.. - горячо возразила Катя. - Послушай, Тима. - Она заговорила быстро, взволнованно. - А что, если нам туда сходить? Ты же говоришь, что это совсем безопасно. Иначе тебя не взял бы с собой отец. Управление, ты говоришь, автоматическое. Значит, мы можем сами включить установку... - Это все так, но отец строго-настрого запретил мне ходить туда одному. Нет, это невозможно! - Почему невозможно? Право, мы уже взрослые люди! Неужели нужно во всем спрашивать разрешения? Сколько времени нам понадобится? - Дня два-три, не больше, - задумчиво произнес Тима. - Да, не больше. Мы с отцом за два дня управились. - Ты говоришь, сейчас лаборатория не работает? Тима кивнул головой: - Папа и другой инженер, Вада, в Москве. Они вместе конструировали аппарат. И еще один инженер - Кривошеин. Их трое изобретателей. Кривошеин сейчас, правда, в Джохоре, но в "домик" ходит редко - раз в три-четыре дня. - А ключи? Есть у тебя ключи? - Есть. Не у меня, конечно. Они дома, в папином сейфе. - Ну так в чем же дело? - обрадовалась Катя. - В лаборатории пусто, ключи есть! Кто же нам помешает? - Видишь ли, Катя, отец мне сказал, что... - Господи, ну как маленький! "Отец, отец"! Мало ли что нам говорят взрослые! Они все еще думают, что мы только-только из пеленок вышли. - Ты не права, Катя, - покачал головой Виктор. - Как бы там ни было, а путешествие это действительно необычное. Мало ли что случится? Тима не может взять на себя такую ответственность... - Ну, положим, брат, ответственности я не боюсь. Просто не хочется обманывать отца, - сказал Тима. - Ну, если только в этом дело... - усмехнулся Виктор. - Да, в этом! - твердо заявил Тима. - Ты так всю жизнь собираешься все делать с разрешения родителей? - Всю жизнь - не знаю, да и теперь не во всем опрашиваюсь, а что касается "домика", то папа взял С меня слово... - Ах, ну какая же это тоска! - Катя вскочила и стала ходить взад и вперед. - В кои-то веки представился случай, а ты со своим словом... - Тима пай-мальчик - он все делает с позволения папы и мамы... - небрежно заметил Виктор. - Ты брось подначивать! - огрызнулся Тима. - Да я вовсе и не подначиваю, - пожал плечами Виктор. - И плечами не пожимай! - вдруг заорал Тима. - Мне, думаешь, самому не хочется! Очень даже хочется! Но я не могу... Понимаешь, не могу... Ван, объясни ему, может, он тебя послушает. Но у Вана так блестели глаза от любопытства, от желания попасть в этот "домик", что Тима только рукой махнул. - Слушай, Тимочка, - между тем ластилась Катя, - мы во всем потом признаемся твоему папе. Я все на себя возьму. Я скажу, что уговорила тебя, что ты не хотел... - Ты просто дура, вот что! - отрезал Тима. - Очень мне нужно, чтобы меня выгораживали! - Ну ладно, ладно, не буду выгораживать. Подожди... А твой отец, он нас возьмет с собой? Как ты думаешь? Только говори правду. - Пожалуй, нет... - задумчиво сказал Тима. - Даже если бы он и захотел, то мама шум поднимет. Она так на него набросилась, когда узнала про меня... тогда... - Ну, вот видишь! - вскричала Катя. - Значит, если мы упустим сейчас благоприятный случай, то никогда там не побываем. Ни-ко-гда! - И это верно... - А как хочется!.. Тебе тоже, Виктор? Виктор не сразу ответил. - Там снимать можно? - спросил он. - Можно. Есть особый аппарат со специальной пленкой. В лаборатории. - Н-да... Хорошо бы поснимать. Кадры будут любопытные. Пожалуй, даже мой отец позавидует. Катя что-то быстро-быстро шептала на ухо Вану, но тот с упрямым видом отрицательно качал головой. - Впрочем, о чем говорить, - заявил Виктор со своим обычным небрежным видом, - никуда мы не пойдем. Наш пай-мальчик - обыкновенный трус. Да, да, трусишка, Тимочка!.. - Послушай, Виктор, я тебя сейчас поколочу! - Ну что ж, попробуй! Мальчики стали друг против друга, словно молодые петухи. А Катя бегала от одного к другому и твердила: - Тимочка, не надо! Виктор, брось, не надо! Ну, не надо... Он не пай-мальчик, как ты не понимаешь, тут другое... А ты, Тима, тоже не понимаешь. Оба вы ничего не понимаете! Ну и ладно, - вдруг сказала она упавшим голосом, - бросим говорить об этом! Значит, напрасно я размечталась. Думала, вот оно - необычайное... Всю жизнь ждала. Летела сюда и все твердила: "Вот тут-то и случится что-нибудь необыкновенное". Мне всегда так казалось, когда я ездила в незнакомые, новые места. Но ничего не случалось. И сейчас не случится. И не надо, не надо! Тима растерянно смотрел на ее расстроенное лицо. Катя ему очень нравилась. В глубине души ему всегда хотелось сделать ей что-нибудь приятное. Только чтобы не подумали, будто он ей "угождает". - Ну ладно! - вдруг резко сказал он. - Перестань, а то еще реветь начнешь, терпеть не могу... Поведу в "домик". Только надо разузнать, когда там был Кривошеин в последний раз. Потом придумать что-нибудь дома, чтобы мама не знала. ЛАБОРАТОРИЯ ПРЕВРАЩЕНИИ Мария Николаевна недовольно поморщилась, когда Тима, глядя в сторону, сказал, что им всем - ему, Кате, Вану и Виктору - хочется послезавтра пойти в горы с раннего утра. - Мы ненадолго, дня на три-четыре. И ты не волнуйся, ничего с нами не случится. - Я все равно буду волноваться, - сказала Мария Николаевна. - Но вас я не удерживаю Вы взрослые ребята и, надеюсь, будете благоразумны. - Ну конечно, можешь не сомневаться! - с облегчением вздохнул Тима. В этот момент он говорил искренне - он действительно решил про себя быть очень осторожным, и то, что он сейчас, в эту секунду, не врет, немного успокаивало его совесть. "Эх, - думал он с тоской, - был бы здесь папка, он бы вое понял! Может быть, даже сам повел нас... Хотя нет - мама ни за что не согласилась бы. Вот сказали, что в горы хотим идти, и то она заволновалась, а туда... нет, ничего бы не вышло. Может, отменить? - колебался он. - Невозможно! Виктор засмеет. И потом, раз сказано, значит, баста", - твердо решил он. - А что вы с собой возьмете? - спросила Мария Николаевна. - Хлеба нужно купить. Потом надо посмотреть, как у меня с консервами. - Вы не беспокойтесь, Мария Николаевна, - вступила в разговор Катя, - мы всё сами купим, всё приготовим. - Ну, смотрите! А то еще помрете с голоду по дороге, - засмеялась Мария Николаевна. - Палатка твоя в порядке, Тима? - В порядке. Да ты правда, мама, не хлопочи. Ведь идем не первый раз. Мы с Ваном бывалые... Да, Ван? - Тима хлопнул приятеля по плечу. Мария Николаевна это знала и все же беспокоилась. На минуту ей показалось, будто Тима что-то скрывает. "Почему он отпрашивался отвернувшись? - думала она, ворочаясь на своей постели. - Нет, трудно с мальчиками - не понять их вкусов, стремлений, их внутреннего мира. С девочками другое дело. Скорей бы Сережа приехал, с ним все проще и легче. И этот Виктор... Не знаешь, как с ним держаться, такой он сухой, надменный, скрытный. Не то, что мой Тимка, - у того душа нараспашку! Нет, нет, он ничего не скрывает, просто мнительность... Подумаешь, отвернулся к окну! Ну и что же? Где это написано, что отпрашиваться в дальнюю прогулку нужно, обязательно глядя в глаза? Пустяки, моя обычная мнительность, не больше. Просто не люблю, когда "моих мужчин" нет дома". Мария Николаевна Тиму и мужа называла "мои мужчины" и действительно не любила, когда они вдвоем отправлялись на рыбалку или в горы, а она оставалась одна. "Или, как в тот раз, не говоря мне ни слова, затеяли всю эту историю в лаборатории, - продолжала она размышлять. - Ну, я им такое тогда задала, во второй раз не захотят..."
