Герман Чижевский - «На суше и на море» - 65. Фантастика
В лицо ему с силой струями ударила вода. Бигелоу был преисполнен желания крикнуть и ободрить компаньона, но вода мгновенно залила ему рот, глаза и уши, и, пока протирал глаза кулаком и отплевывался, он передумал.
Бигелоу выпрыгнул из фургона в непроглядную ночь, в ливень, хлеставший теплыми потоками, и не столько увидел, сколько почувствовал под ногами землю.
В стороне, где должен был находиться Кроссби, все тонуло в кромешной тьме. Сквозь шумящую завесу дождя Бигелоу не различал никакого постороннего шума, кроме однообразного журчания и плеска падавшей воды. В какую бы сторону он ни смотрел — всюду стоял пугающий непроглядный мрак. Лишь напротив него — едва загоралась молния в туманном ореоле брызг — маячил черный, как смертный грех, фургон, отстегнутый фартук которого ветер трепал, как лоскут. Шляпа Бигелоу затерялась в фургоне, и по его непокрытой голове с редких слипшихся волос стекали ручьи теплой воды.
В несколько мгновении Бигелоу промок до нитки и в нерешительности переминался с ноги на ногу. Вода непрерывно заливала ему глаза, и он совсем перестал что-либо видеть. Вдруг рядом с ним громко и испуганно всхрапнула лошадь, потом другая… Эти тревожные звуки сразу же внесли ясность в сбивчивые планы Бигелоу.
Он круто повернулся, точно объятый непреодолимым страхом, и, выставив перед собой руки, обежал повозку, потом какой-то неясный темный предмет и схватил за узду ближайшую к себе лошадь. Она мелко дрожала, и Бигелоу почудилось, что от нее поднимается пар. Он провозился с полминуты, отвязывая лошадь от колеса фургона, и впервые почувствовал холод. Что-то заставило его освободить от привязи и вторую лошадь.
С беспокойством поглядывая то на темный, готовый раствориться во мраке фургон, то себе под ноги, Бигелоу несмело побрел в сторону рабочей площадки. Рядом с ним, изредка звеня подковами о камни, переступали две расседланные лошади. Беспокойство их увеличивалось, они часто беспричинно упирались, затем, недовольно встряхнув головой, следовали дальше.
Обдаваемый их теплым густым дыханием и чувствуя рядом их сильные тела, Бигелоу несколько успокоился и ускорил шаг. Он шел, напрягая слух, пока не почудилось впереди движение и слабый, едва различимый в шуме дождя хруст. Бигелоу замедлил шаг и вскоре остановился. Откровенный страх и боязнь встретиться с чем-то неизведанным сковали его члены. Тревога за Кроссби получала наконец определенное выражение. С его компаньоном что-то произошло, что, возможно, постигнет и его. Одна мысль — разделить с Кроссби его неведомую участь — наполнила его душу трепетом и вместе с тем породила острый, волнующий, чисто научный интерес. Через три или четыре десятка шагов от него находилась яма, и Бигелоу уже смутно различал что-то на ее дне, от чего явственно исходил слабый фосфорический свет и с жужжанием и сухими щелчками метались от стенки до стенки миниатюрные голубые молнии.
Это явление не столько испугало Бигелоу, сколько ошеломило. Голубоватые маленькие огоньки напоминали искры и были ничтожно малы, чтобы сделать видимой внутренность ямы. При синевато-зеленой гигантской вспышке молнии он успел разглядеть, как на расчищенной площадке беспорядочно перемещались крупные, сверкавшие, словно вороненой сталью, темные существа. Искрящийся свет неожиданно пропал, раздался шрапнельный грохот, и все погрузилось в бездонную черную пучину, лишь раздразнив, но не насытив воображение. Новая вспышка зеленоватого огня заплясала по окрестности и снова осветила яму. Крупные диковинные существа, очень похожие на исполинских уплощенных мокриц, копошились в ней и перебегали из угла в угол. Они бегали на высоких ногах, которые издавали характерный хруст, ранее слышанный Бигелоу, и выгибали кверху, как скорпионы, широкие плоские хвосты, состоящие из сегментов. В них было нечто от чудовищных мокриц, раков и скорпионов. Они собрались кучей в одном месте и пытались взгромоздиться друг на друга.
Молнии беспрестанно бороздили небо. В их непрерывных всплесках Бигелоу увидел, как плоские светящиеся существа в хитиновых панцирях из-за чего-то грызлись. Лошади заржали и уперлись. Инстинкт самосохранения обыкновенного человека уступил место щекочущему интересу палеонтолога. Бигелоу начал медленно приближаться к яме. Он, крадучись, подступал к площадке, таща за спиной лошадей. Сердце бешено стучало. Он судорожно ловил ртом воздух и непрерывно отплевывался от стекавших по лицу ручьев теплой воды. Вдруг он увидел над грудой галечника, справа от себя, качавшиеся в разные стороны, усаженные шипами коленчатые отростки, похожие на огромные клешни рака. Он сильно задрожал, и ноги его едва не подкосились. «Господи! Что это?» — беззвучно шевельнулись губы. И сразу же вслед за клешнями в фиолетовом свете над грудой камней возникла большая, тупо закругленная морда. Перед нею взметнулись, что-то нащупывая, сходясь и расходясь, звонко щелкавшие в сочленениях клешни.
Длинные усы начали метаться по воздуху, как две гибкие антенны, излучая сияние, подобное огням святого Эльма.
— Что это? — пробормотал Бигелоу, хватаясь дрожащей рукой за подбородок. — Не может быть… нонсенс… наваждение! — И он машинально в раздумье теребил пальцами мокрый подбородок. Потом провел по лицу свободной левой рукой. Видение не исчезало. Бигелоу поймал себя на мысли, что готовится вскочить на лошадь. Малодушие и чувство товарищества боролись в нем. Однако при виде внушительных клешней, тянувшихся к нему со всех сторон, и всего диковинного и отталкивающего облика обитателей здешних мест Бигелоу почувствовал, что теряет остатки самообладания. Вскочив на лошадь и ведя на поводу другую, он объехал яму и приблизился к ней с другой стороны, всматриваясь и прислушиваясь к тому, что происходит в ней.
Лошадь неожиданно встала на дыбы, и Бигелоу почти сразу увидел Кроссби, лежавшего ничком и облепленного гигантскими скорпионами, как кусок сырого мяса мухами. Что-то странно знакомое почудилось Бигелоу в этих копошившихся существах. Они перелезали через Кроссби и падали. Их тела, состоявшие из сегментов, изгибались совсем как у раков и скорпионов, а хвосты оканчивались длинной острой шпорой или иглой. Когда чудовища прогибались, их блестящие, как будто отполированные, хитиновые панцири скрипели и потрескивали.
Бигелоу яростно закричал, надеясь отпугнуть мерзких тварей от того, что когда-то было человеком, и, рывками дергая повод, понуждал лошадь спуститься в яму. Животное не слушалось и вдруг, испуганно заржав, резко подалось назад. Совсем рядом с копытами коня по земле скользнула длинная, чуть слышно потрескивавшая тень. Бигелоу нервно обернулся. Его глаза встретились с двумя огромными радужными матовыми блюдцами, пристально устремленными на него. Почти тотчас же он почувствовал в ноге болезненный укол, как от сильного электрического разряда, и фосфорические глаза блеснули.
