Александр Юринсон - Alter Omnia
Он плюнул мне в лицо, я закрыл глаза и отдернул голову, и тут же получил сильный удар в челюсть. Во рту что-то хрустнуло; я пошарил языком и непроизвольно замычал от боли. Зажегся свет, надо мной склонилось заспанное и встревоженное лицо Лиз. Второй Лиз, которую я знал только один день.
Плевок все еще сидел на переносице, я поскорее схватил угол одеяла и отер лицо. Белье перепачкалось кровью - ее у меня был полный рот. Лиз смотрела, как свидетели преступлений невидимого Фредди с улицы Вязов. Боясь разомкнуть губы, я помычал успокаивающе и поспешил в ванную. Остановив кровотечение, сполоснул лицо и рассмотрел, наконец, повреждения. Этот сукин сын выбил мне зуб! И вдруг я возликовал: у него тоже не было одного зуба; когда он кривил свой поганый рот, мое подсознание отметило это. Опухающее лицо так осветилось радостью, что Лиз, стоявшая в дверях, растерялась и хихикнула. Она даже не стала спрашивать, что случилось.
Своего двойника я видел еще только один раз, примерно месяц спустя. За это время была проделана большая работа. Я дописал роман, и он готовился к печати, но не в "Августе" - пришлось подыскать другое издательство из соображений, что двойнику окажется непросто сделать скачок от наборщика до ведущего автора.
Лиз недолго пришлось упрашивать выступить в роли сводницы и поправить личную жизнь Виталия Москвина - они так подходят друг другу...
Во время последней встречи второй "я" полностью соответствовал слову "двойник": мы выглядели одинаково, говорили и даже думали - тоже. С одной стороны его гнул я - мое наследие в том мире, с другой - Время. На меня оказывалось не менее ощутимое давление Пятой стихии; точно так же нельзя идти прямо, если на пути гора - или вверх, или в сторону...
Примерно через полгода после этих событий мне захотелось их описать. Работа над повествованием близилась к концу, когда я понял - нет, совершенно определенно почувствовал, как оба потока слились. Наверное, некоторые события и люди в каждом из них еще немного различались (в пределах допустимого, с точки зрения Времени), потому что меня здорово тряхнуло. Несколько дней мы с Лиз, да и многие наши знакомые, чувствовали себя совершенно разбито. Потом выяснилось, что это было со всеми: астрологи говорили что-то о звездах, ученые - о непредсказуемом скачке магнитного поля... Целую неделю я ходил как раздвоенный: то тянулся одновременно за двумя предметами, то мысли, похожие, но все же разные, накладывались одна на другую. А пытаясь в эти дни работать, я видел один текст, как бы напечатанный на прозрачной пленке, положенной сверху на лист бумаги с другим; оба они были мои, вроде как разные варианты или редакции; с каждым днем они становились все более похожи, и, наконец, слились полностью.
До последней запятой.
