Томас Диш - Всепоглощающая любовь
— Я вас прошу, генерал… Лучше будет мне одному принимать решения.
— Мистер Трэквейр, я должен знать, намереваетесь ли вы применить ядерное оружие. Вы не видели, в отличие от меня, воздействия атомных бомб на жертвы. Мои родители жили в Хиросиме. Вся моя карьера в качестве главнокомандующего Силами Безопасности была посвящена тому, чтобы предотвратить новое использование этого оружия.
— Ни одно живое существо не будет уничтожено, только машина.
— И я себе говорю то же самое, но душа моя, тем не менее, не успокаивается. Это вопрос чести. Если бы вы могли заверить меня, что…
— Сожалею, но это невозможно.
— В таком случае, секретарь Трэквейр, в таком случае…
— Да? — спросил Трэквейр, приоткрывая ящик стола, в котором хранил Смит и Вессон 38-го калибра. — В таком случае?
— Когда японцы не могут выбрать между любовью и долгом они прибегают к древнему обычаю, уникальному и крайне действенному.
Он протянул руку.
— Прощайте, Сенека.
— Прощайте, генерал.
Выпотрошенное тело главнокомандующего Силами Безопасности получасом спустя было обнаружено в туалетных комнатах 24-го этажа здания ООН.
IV— Дорогой, дорогой брат Трэквейр!
— Брат Благодати… наконец.
Миссионер быстро двинулся вперед, словно чтобы обнять Трэквейра, но был вынужден удовлетвориться рукою, которую тот протянул для пожатия.
— Давно вы меня ждете?
— Целую неделю, брат, целую неделю. Ваши приверженцы, которые находятся снаружи, тоже ждали… не так долго, но, наверняка, с большим нетерпением, принимая во внимание, что сегодня скорее холодно. Я же, со своей стороны, и не рассчитывал увидеть вас ранее шестнадцати часов. Это бы воспротиворечило той тактике, что вы избрали по отношению ко мне.
Брат Благодати продемонстрировал недоверчивую улыбку.
— Прошедшая неделя была для меня ужасной, как и для вас, — заявил он напыщенно.
— Да, но вы обещали прийти, когда она закончится, и это помогло перенести испытание.
— Но брат Трэквейр, вы могли бы ему и не подвергаться, если вам не нравится такое отношение. Вы не представляете, до какой степени мне было мучительно организовывать эти маленькие порицания. Конфликты меня ужасают, даже когда я вступаю в них во имя Любви и Братства. Куда с большим удовольствием я бы доверил вам самому провести разоружение, как тому и следовало произойти! Но сейчас, боюсь, эта честь уже не может быть вам приписана, хотя и официального признания fait accompli[1] по-прежнему недостает. Да… и еще кое-чего недостает: вашего присутствия в наших рядах, брат Трэквейр. Гораздо больше ликования в Небесном царстве вызывает один раскаявшийся грешник, чем девяносто девять праведников, не нуждающихся в прощении.
Брат Благодати, испуская мягкий свет, снова протянул маленькую желтую пилюлю Дара Любви.
Трэквейр нажал на кнопку на боковой поверхности стола, включая магнитофон, который передаст его приказ персоналу лунной базы. В ту же самую минуту другие, более важные кнопки будут нажаты, и последние ракеты Сил Безопасности ООН устремятся к кораблю брата Лучезарной Благодати.
— Вы меня не поняли, — сказал Трэквейр, отталкивая пилюлю в сторону. — Вы дали понять, что я мог капитулировать в любой момент. На деле же я рассчитывал на победу.
— Да, естественно, это великая победа духа.
— Нет, брат Благодати, это моя победа над вами.
В кабинете потемнело.
— Ах, мне казалось, что я проявил себя достаточно убедительным, — вздохнул он.
— В каком-то смысле так оно и было. По крайней мере, я удостоверился в одной вещи, которую отрицал еще неделю назад: в том, что Всеобщая Любовь действительно существует. И мне кажется, я знаю, где она продуцируется.
— Неужели? Очень интересно, — произнес брат Благодати и добавил уже более сухо: — Так где?
— Поначалу, — ответил Трэквейр разглагольствующим тоном, к которому так часто прибегал брат Благодати, — имелись, по меньшей мере, временные присутствия в Дельфах, Палестине, и, возможно, Лурде, местах, где в былые времена вера совершала чудеса, а оракулы произносили свои предсказания. Затем, я думаю, это стало силовым полем, слабым и нестабильным, за редкими исключениями не оказывающим воздействия на сознание людей. Я не утверждаю, что понимаю его природу, равно как природу гравитации и света. Я читал некоторых мистиков: святого Иоанна Богослова, Экхарта, отдельных наставников дзэн… и, откровенно говоря, они меня не тронули. Как бы там ни было, я не считаю их учения еще актуальными. В основном, они разрабатывали технику достижения состояния одержимости. В настоящее время мистицизм стал более доступен благодаря Дару Любви. Больше нет никаких препятствий на пути постижения Сущности всех Сущих, Вселенской Любви, как вы ее окрестили. Все, что затрудняло доступ в наше сознание, убрано.
— Чтобы Любовь могла войти туда свободно. Совершенно верно, мой дорогой брат.
— Проникнуть в наши души из вашего корабля.
— О, вы догадались. Но, может, лучше сказать, что вы знаете в точности?
— Мы установили, что все ваши миссионерские успехи были достигнуты тогда, когда ваш корабль находился над тем полушарием, где вы выступали, и что все ваши перемещения по планете почти никогда не выходят за радиус его действия. Это и привело меня к подозрению, что вы не многое можете без его помощи.
На телефонном пульте зажегся красный глазок.
— И в настоящий момент, брат Благодати, у вас уже нет никакой власти.
— Вы обучены таким психологическим атакам, возможно, действенным, когда вы имеете дело с дипломатами и другими персонами подобного рода, но со мной…
— Вы ошибаетесь, брат Благодати. Это была старая добрая атака ракет с ядерными боеголовками. Ваш корабль только что уничтожен.
Брат Благодати поднял бровь, чтобы выразить удивление.
— Неужели?
«А сейчас кто из нас использует психологическое оружие?» — подумал Трэквейр.
— Вам должно быть легко это проверить. Полагаю, вы поддерживаете с ним некую радиосвязь.
Брат Благодати отбросил полы своей одежды и забегал пальцами по пульту управления на поясе. Наконец он поднял глаза на Трэквейра.
— Зачем вы это сделали? — спросил он, не выглядя таким потрясенным, каким бы должен быть.
— Чтобы разрушить источник силы, которой вы пользуетесь… какова бы ни была ее природа. Чтобы арестовать вас, чтобы закончить ваш шарлатанский номер.
Брат Благодати улыбнулся с состраданием… словно говоря: «Прости их, ибо не ведают, что творят».
— Но я вовсе не считаю себя побежденным, брат Трэквейр. Крайне далеко от этого. На планете гораздо больше любви, чем могут уничтожить ваши ракеты. Политика силы лишена разума.
