Вацлав Кайдош - Курупиру
- Вы противоречите самому себе, профессор, - возразил ему Алан. - С одной стороны, вы ставите насекомых на один уровень с человеком, с другой - уготовили им второстепенную роль.
- Ну и что? - Тейфель встал в позу. - Взгляните на меня: бывший уважаемый профессор Гейдельбергского университета, светило биологической науки Германии, а ныне... - он скривил губы, - ныне скиталец, нашедший пристанище в джунглях среди дикарей. - Он помолчал. - С насекомыми происходит подобное же. В них дремлет безудержная сила. Как бы вам это объяснить: они напоминают вулкан, который вот-вот пробудится. - Он задумчиво уставился в пустоту. - И тот, кто его пробудит...
Алан перебил его.
- Вы здесь с экспедицией?
- Я, с экспедицией? - Тейфель громогласно захохотал. - Впрочем, это допустимо. Да, милейший, с экспедицией, причем я торчу здесь весьма долго, так что все мне опротивело. Я здесь с того момента, когда фюрер... - Тут он осекся и подозрительно уставился на Алана. - А почему у вас возник такой вопрос? И вообще, вы оба что здесь делаете? Как вы сюда попали?
Вопросы сыпались градом. Вдруг, словно опомнившись, Тейфель схватил стакан виски и залпом выпил его.
- Простите, господа, так на меня действует погода...
Наступило неловкое молчание. Его нарушил Спенсер.
- Вы говорили, что в насекомых заложена сила.
- Ах, да, - Тейфель оживился. - Знаете, господа, кто управляет этой силой, инстинктом, кто определяет аспекты его применения, тот, считайте, владыка мира. Возьмем, к примеру, координацию нашествий муравьев, саранчи или иных насекомых. Тот, кто этим управляет, выходит, правит всем человечеством - ведь от него зависит, будет ли у людей пища. Вы только вообразите тучи колорадских жуков на картофельных полях или саранчи, обирающей урожай на территориях многих стран. Как, по-вашему, смогут ли жители этих стран предотвратить или защититься от него?
- Тут вы правы, - кивнул головой Спенсер, внимательно слушавший монолог профессора. - Но ведь вот в чем загвоздка: если развязать бактериологическую войну, кто ее прекратит? Насекомые, к сожалению, не разбираются в большой политике, а понятие "граница" им ни о чем не говорит...
- А вы уверены, - профессор загадочно улыбнулся, - что не существует кто-либо, кому подвластны насекомые?
- Глупости! - не сдержался Алан.
- Вы так полагаете? - спросил Тейфель.
- Как можно допустить, чтобы кто-то управлял насекомыми!
Профессор быстро поднялся и жестом позвал Умару, который стоял поодаль рядом с проводниками-гребцами. Индеец задрожал и подошел к палатке. Профессор улыбнулся. Умару стоял перед ним, опустив глаза в землю.
- Ты указываешь дорогу белым людям? - обратился Тейфель.
Умару кивнул. Алан заметил, что он дрожит от страха.
- Ты видел, как маленькие-маленькие красные букашки съели черного человека?
- Да, - с трудом выдавил из себя индеец, у которого от ужаса зуб на зуб не попадал.
- Ты ведь знаешь, что эти букашки могли съесть и тебя, и, твоих собратьев, и обоих белых господ?
- Красные букашки жрут все, великий господин.
"Так он ко мне никогда не обращался", - подумал Алан.
- А кому подчиняются маленькие-маленькие красные букашки? - тихо спросил Тейфель.
- Курупиру... - заикаясь, произнес индеец, - курупиру.
То, что произошло в следующий момент, Алан никак не мог объяснить. Умару, гордый, всегда спокойный Умару, завопил истошным голосом, будто в живот ему всадили отравленный шип, повернулся и бросился наутек по поляне, на которой воздух дрожал от палящего солнца. Вскоре его фигура, мелькнув между высокими стволами, пропала в сумраке леса. Но до оставшихся еще долго доносились вопли обезумевшего от страха индейца. Проводники упали на колени. Профессор ласково взглянул на них, прошептав:
- Они-то в меня верят.
4
У Алана было такое чувство, что профессор Тейфель решил прочно обосноваться в излучине реки. Индейцы соорудили ему уютную хижину, крытую пальмовыми листьями. Хижина состояла из двух помещений - одно служило спальней, в другом была оборудована лаборатория современного типа. Большую часть приборов индейцы привезли на каноэ откуда-то с гор, от истока реки.
- В принципе обычная аппаратура энтомолога, - видя недоумение Алана, пояснил Спенсер. - Но, если приглядеться внимательнее, очень смахивает на мастерскую радиолюбителя. У этого старикана отличные связи с цивилизованным миром. Я как-то одним глазком глянул на его инструменты. В основном производство ФРГ, всемирно известная фирма...
Алан едва сдержался, чтобы не спросить, каким образом Спенсеру, которого профессор явно недолюбливал, удалось проникнуть в лабораторию? Но он промолчал. Тейфель весьма правдоподобно объяснил, что всем необходимым его обеспечивают индейцы (у них профессор, это было ясно даже на первый взгляд, пользовался огромным уважением); именно они привозят провиант и инструменты по малодоступным дорогам.
Дни проходили без особых приключений. Вечера они проводили в жарких дебатах. Профессор вспоминал о годах совместной учебы с отцом Алана, был общителен и весьма любезен. Алан несколько раз заводил разговор о возвращении домой, но Тейфель неизменно уклонялся от этой темы. Умару по-прежнему не возвращался в лагерь, и Алан считал себя в какой-то мере виноватым. Тейфель посмеивался:
- Будьте спокойны, индеец в лесу не потеряется, это все равно, что щуку бросить в воду. Впрочем, что вас беспокоит? Все необходимое у вас есть, а поскольку вы мои гости, бояться вам нечего, - последнюю фразу он произнес с расстановкой, подчеркнуто вежливо. И хотя Алан сознавал, что профессор выручил их из беды - большую часть провизии уничтожили муравьи, а оставшейся едва хватило бы на неделю, - и у него, и у Спенсера от этих слов остался неприятный осадок.
- У меня в горах небольшое бунгало, - продолжал Тейфель, отметая благодарность. - Все, что у меня есть, - к вашим услугам. Я ведь пожилой человек, - вздохнул он, - а старики порой мечтают об общении с интересным собеседником. Эти же, - он кивнул в сторону индейцев, - не более чем мыслящие животные. Если они вообще способны мыслить...
Перед Аланом всплыл образ Умару, его серьезное, спокойное, коричневатое лицо, открытый взгляд. Ботаника отнюдь не радовал тот факт, что оставшиеся в живых проводники-индейцы вскоре прибились к нему, как цыплята к клуше; Умару все равно никто не заменит. Тейфеля индейцы смертельно боялись. Впрочем, это неудивительно, ведь они принимают его за духа леса, хозяина здешних земель, потому-то и боятся, объяснял себе Алан. Но ему бросилась в глаза еще одна интересная деталь: индейцы поняли, что профессор симпатизирует Алану, а не Спенсеру, и не особенно рьяно выполняли указания рыжеволосого энтомолога.
