Юрий Нестеренко - В двух шагах от моря
«Ну ладно, — решилась Мелисса. — Я выбрала. Это Дэвид.»
На лицах обоих претендентов отобразились изумление и возмущение. Дэвид усмехнулся.
«Но ведь Дэвид антисексуал!» — воскликнул Эдвард.
«Это мое личное дело, — холодно парировал Дэвид. — Как ты сам справедливо отметил, нас тут две женщины и четыре мужчины. И я — один из четырех, обладающий точно такими же правами, как остальные. С этой минуты Мелисса — моя жена, и оставьте ее в покое. Напоминаю, — ядовито добавил он, — что ключи от ящика с патронами — у меня.»
Согласие Магды (куда более охотное, чем она старалась показать) решило дело. Джордж, колебавшийся до последней минуты, с тяжелым сердцем скрепил принятое решение. Собственно, это было фактически последнее его решение в качестве неформального главы убежища. На словах Эд и Том восхищались мудростью принесенной им жертвы, но на деле не могли — возможно, даже и сами того не осознавая — относиться с уважением к мужчине, согласившемуся разделить с другими свою жену.
Но падение авторитета Джорджа не привело к выдвижению нового лидера. Обитателям убежища просто больше не нужен был лидер, у них не осталось задач, требующих координации действий. Дни шли за днями, абсолютно одинаковые, залитые все тем же ровным электрическим светом, безразличным к смене времени суток и чередованию времен года. Книги, журналы, видеофильмы — все это было исчерпано на удивление быстро. Да не так уж их было и много — Джордж, когда готовил убежище, думал в первую очередь о выживании, а не о жизни.
Соглашаясь на выбор Мелиссы, Дэвид преследовал единственную цель — избавить ее от сексуальных домогательств остальных. Он всегда был готов помочь всякому, желающему отказаться от секса. Но с Мелиссой как с человеком его ничего не связывало, и «брак» их оставался чисто фиктивным. Не мог сблизить их и Тони — Дэвид терпеть не мог маленьких детей.
Психика Мелиссы перенесла за минувшие три года несколько тяжелых ударов — смерть мужа и всего привычного ей мира, тяжелые роды, бойня, устроенная Дэниэлом, собрание, на котором мужчины едва не поделили ее по жребию — и каждая последующая травма накладывалась на предыдущие, а оказать помощь было некому. Мелисса жила в атмосфере постоянного страха и тоски. В последний год она держалась только на транквилизаторах и приобрела уже серьезную зависимость от них, требовавшую серьезного же лечения. Но к любому наркотику человек привыкает, и тот перестает оказывать свое действие. Вскоре после того, как Тони исполнилось два года, Мелисса попыталась покончить с собой, наглотавшись таблеток.
Но незнание фармакологии сыграло с ней злую шутку. Вместо легкой смерти во сне, на которую она надеялась, Мелисса обрекла себя на медленную мучительную агонию. Она умирала два дня, корчась от приступов боли и исходя кровавой рвотой, прежде чем Джордж, наконец, уступил требованиям Дэвида и выдал ему ключ от ящика с пистолетом. Дэвид хотел сделать это сам, но Джордж настаивал, что эвтаназия запрещена законами штата, и Дэвиду пришлось пообещать, что он лишь оставит Мелиссе пистолет с одним патроном. Когда он выходил из провонявшей рвотой комнаты, то не был уверен, что Мелисса не выстрелит в него. Но она выстрелила в себя. Ее вторая попытка оказалась удачней первой — она умерла сразу, как только пуля разбила череп.
— Магда.
Сидевшие за карточным столом обернулись и посмотрели на дверь. Томас как раз набрал в грудь воздуха, собираясь сказать Магде нечто крайне неприятное, но теперь неловко выдохнул, глядя на вошедшую Элис.
— Что случилось? — осведомилась Магда, все еще в пылу ссоры и от того не слишком дружелюбно. — Кстати, ты могла бы называть меня мамой.
— Тогда мне пришлось бы называть папами троих мужчин, а это было бы неверно по отношению к двоим из них и несправедливо по отношению к третьему, — возразила девушка. — Магда, ты знаешь, какое сегодня число?
— Кажется, десятое… Или… погоди, воскресенье уже было? Двенадцатое, что ли?
— Пятнадцатое. Сегодня пятнадцатое августа, — она смотрела на мать выжидательно.
— И… Ах, да! Пятнадцатое августа! Сегодня же твой день рожденья! Прости пожалуйста, мы совсем забыли! Ничего, мы это сейчас исправим, — она деловито поднялась из-за стола и, призывно глядя на недавних противников по перепалке, по-дирижерски взмахнула руками.
С днем рожденья тебя,
С днем рожденья тебя,
С днем рожденья, дорогая Элис…
— Как говорит дядя Дэвид, я пришла не для того, чтобы участвовать в комедии, — перебила она их нестройное пение. — Я пришла сообщить, что мне исполнилось шестнадцать лет, и я теперь вправе самостоятельно принимать решения.
— И какое же решение ты приняла? — осведомился Томас, подумавший, уж не сбываются ли его недавние предостережения.
— Не я, — Элис тряхнула головой и откинула волосы. — Мы все. Я, Арни и Тони. Мы идем на поверхность.
— На какую поверхность? — искренне не поняла Магда.
— На поверхность земли. Мы хотим выйти из Убежища. Радиация, наверное, уже исчезла.
В помещении повисло молчание. Эти люди, на правах «последних выживших» игравшие в карты на американские города, давно уже не воспринимали поверхность как место, куда можно выйти. Для них она была воспоминанием, образом, метафорой, но никак не реальным миром, находившимся в нескольких десятках метров от их вселенной. Если бы они считали, что Элис шутит, или выражается аллегорически, или просто ляпнула глупость, не подумав — они бы отреагировали соответственно. Но они понимали, что все эти предположения не верны, и оттого просто растерялись.
— Никто не знает наверняка, — нарушил наконец молчание Эдвард. — Все зависит от типа ядерного заряда, мощности, характера осадков… Может быть, уже через год наверху все было чисто. Может быть, сейчас там, над нами — заново отстроенный город, живут люди, ездят машины… хотя машины вряд ли, ну, по крайней мере, лошади… А возможно, что радиационное заражение продлится еще 30 тысяч лет. Есть очень долгоживущие изотопы. Когда имеешь дело с китайцами, никогда нельзя быть уверенным, какую дрянь они тебе подсунут…
— Но у Джорджа где-то должен быть дозиметр, — напомнил Дэвид.
— Допустим, — нехотя согласился Джордж, — и что с того? Все равно, если мы откроем люк, то впустим заразу сюда.
— Но у нас два люка — внешний и внутренний, — возразил Дэвид.
— Мы не знаем, выдержал ли внешний, — стоял на своем Джордж. — Долбануло-то ого-го как, все внешние датчики недаром выжгло. Может быть, все эти годы мы живем только за счет внутреннего люка.
— Кроме того, — добавил Томас, — не забывайте, что дом стоял недалеко от берега. Мы не знаем, что стало с береговой линией, да даже и с уровнем воды в океане. Если война вызвала изменения климата… Может, над нами вовсе не люди с лошадьми, а толща морской воды.
