Виктор Сытин - Покорители вечных бурь (Иллюстрации В. Щербакова)
Слушая академика, Александров окидывал взглядом открывавшуюся перед ним картину.
На дне довольно глубокой ложбины уже была разостлана желтая оболочка высотного аэростата. Она походила на гигантскую камбалу. По бокам ее, в нескольких местах прикрепленные с помощью так называемых «гусиных лап» — радиально расходящихся широких полос из той же материи, что и оболочка, — выходили канаты — стропы такелажа. Они протянулись во все стороны по склонам балки, и казалось, что «камбала» находится в центре как бы гигантской паутины.
На спине «камбалы» чернели три поперечные темные полосы усиливающих поясов и, похожая на рубец раны, заклеенная щель газовыпускного приспособления. А над ними возвышался легкий дюралюминиевый вертикальный стабилизатор. Он походил на спинной плавник рыбы. За ним — в хвостовой части «камбалы» лежали два горизонтальных стабилизатора.
В стороне от оболочки, у плотины бывшего пруда, на выровненной площадке стояла выкрашенная в белый цвет гондола, напоминавшая обтекаемой каплевидной формой аэросани. Она опиралась на изогнутые дугой лыжи-амортизаторы. По бокам гондола имела овальные окна без стекол. В задней части ее выдавался острый конус, прикрывающий втулки двух огромных двухлопастных винтов метров пятнадцати в диаметре. Это было ветроколесо генератора.
От гондолы к плотине тянулся тонкий серебристый трос. Он змейкой вползал в небольшую бетонную будку.
«Очевидно, там лебедка для сматывания и наматывания троса, — подумал Александров. — А что это?»
Неподалеку от будки лежали в штабеле удлиненные серые пакеты, а рядом с ними — точно огромная катушка белых ниток. Около нее копошились двое юнцов — Николай Дубников и кто-то еще, видимо, из молодых колхозников.
Пока Александров осматривал стартовую площадку и находящиеся на ней части необычного воздухоплавательного аппарата, академик Никольский искоса наблюдал за ним, раскуривая трубку.
— Мы сначала проектировали поднять систему без человека, с приборами и автоматическим управлением генератора, — сказал он наконец. — Но потом пришли к заключению, что на опытной модели должен быть пилот. Ведь привязные аэростаты никогда еще не поднимались в стратосферу, и очень важно проследить за тем, как будет вести себя система на большой высоте.
— Я думаю, что это правильное решение,-ответил Александров. — Приборы — приборами, а глаза, руки и мозг человека ими не заменишь.
Сказав это, он немного смутился, потому что в его ответе невольно прозвучала мысль, что в предстоящем опыте большая роль отведена воздухоплавателям и, следовательно, ему самому.
— Вот-вот, именно! — подхватил академик. — Эх, жаль, что Кругловский заболел! Одному Панюшкину придется трудновато.
— Одному? — удивился Александров.
В это время кустарник за их спиной зашевелился, и на берегу бывшего пруда появились Терехов и Трубокуров.
— Точно на ваш голос вышли, — сказал Терехов, обращаясь к Никольскому. — Итак, приступим к знакомству с СЭС в натуре. Разрешите показать систему товарищу Александрову и профессору Трубокурову?
— Пожалуйста. Я именно и хотел попросить вас сделать это, Михаил Иванович. А я пойду сразу к гондоле. Сейчас, очевидно, подъедет машина с приборами — посмотрю за их монтажем.
Терехов потянул Александрова за рукав:
— Начнем с оболочки. Идемте.
Осмотр СЭС занял более часа, и когда был закончен, уже совсем свечерело. Ветер стих, и воздух наполнился запахом степных трав, смоченных первой росой. Где-то далеко-далеко пели девушки, шумел трактор. Темной стеной с ярко вычерченными контурами на фоне неба стояли вокруг стартовой площадки ветлы.
— Благодать! — сказал тихо и немного хрипловато Терехов. — Погода пока хороша. Прогноз оправдывается. А назавтра, знаете, уже ожидается начало суховейного периода, чорт бы его побрал!
— Важно отстартовать, а затем пусть дует! — усмехнулся Александров и, помолчав немного, спросил, почему академик Никольский сказал ему, что Панюшкину одному придется трудновато при испытании СЭС?
— Но ведь Кругловский лежит в больнице, ему сегодня сделали операцию! — воскликнул Терехов.
— А… как же я? — растерялся Александров. И вдруг вспомнил, что директор не сказал ему прямо, что придется совершить именно полет или подъем. Ведь директор считал нетактичным навязывать своего пилота другому институту и предоставил право самому Александрову решить, как поступить на месте.
Слова Терехова подтвердили эту догадку.
— Директор ЦЭИ сообщил академику Никольскому, что институт метеорологии посылает вас к нам в качестве консультанта, — сказал он. — И мы очень признательны вам уже за те советы по организации старта, которые вы сейчас дали. Что касается вашего вопроса об участии в испытаниях в качестве члена экипажа СЭС, то… — Терехов замялся, взмахнул руками, — то… решить этот вопрос предоставляется вам самому.
Александров облегченно вздохнул.
— Но ведь я очень хочу подняться!
— Чудесно, чудеснейше! — воскликнул Терехов. — Откровенно говоря, мы просто не решались просить вас об этом… Вашу руку, товарищ Александров! А теперь идемте, идемте! Ведь вам обязательно надо отдохнуть, поспать хотя бы немного.
Когда Терехов и Александров выбрались на луг (Трубокуров отстал), они увидели процессию, хорошо знакомую и милую сердцу каждого воздухоплавателя. Плавно покачиваясь, бесшумно плыли над лугом один за другим серебристо-розовые в отсветах зари огромные — с железнодорожную цистерну — баллоны-газгольдеры. Каждый из них вели, поддерживая за короткие стропы, шестьвосемь человек. Впереди этой процессии размашистым шагом, немного раскачиваясь, шел высокий, широкоплечий старик. Издалека Александров принял его за академика Никольского.
— А вот и дед Дубников! — воскликнул Терехов. — Чудеснейший дед! Он у нас будет руководить наполнением оболочек. И, подбежав к старику, обнял его.
— Здорово, здорово, Михаиле! Рады тебе, дорогой! — разнесся по лугу бас. — Приходи ужо, как управишься. Дело рыбацкое есть… А с тобой кто?
— Знакомьтесь, — сказал Терехов: — пилот-воздухоплаватель Александров — Иван Михайлович Дубников!
Дед вытянулся, стукнул каблуками и прогремел:
— Старшина в отставке Дубников! Направляется с командой на старт с баллонами, заряженными гелием!
— Вольно! — машинально произнес Александров. — Здравствуйте, Иван Михайлович!
— Здравия желаю, товарищ Александров! — ответил старик и, схватив протянутую Александровым руку, сжал ее до хруста. Благодарствуем за то, что нашим делом приехали заняться… Как только внук доложил о вашем прибытии, сразу легче стало. Поучите нас!
