Кэролин Гилмэн - Оканогган-Фоллз
— Всегда, когда мы открыты, мы не откажем ни одному покупателю.
На улице все готовились к параду, и было ясно, что жители стихийно воспользуются им для того, чтобы выразить свое недовольство. Некоторые из пришедших смотреть парад несли плакаты с протестами, а на тротуаре один местный предприниматель установил палатку с вывеской «Проколи картошку», где за несколько долларов можно было получить возможность по-садистски помучить печеные картофелины. Наибольшей популярностью пользовался запуск картошки на фейерверке, о чем свидетельствовали фанерные стены палатки, все заляпанные картофельной массой. Приезжий телерепортер брал интервью у владельца этого прибыльного предприятия. Никто ни разу не произнес слово «ватесун», но смысл происходящего был и без этого всем понятен.
В том числе и капитану Гротону. Сьюзен наблюдала за его реакцией.
— Все это безвкусно, — тихо сказала она ватесуну, — но пусть лучше они делают это вот так, чем по-настоящему.
— Можно истолковать это и так, — сказал он с некоторым напряжением в голосе.
Она напомнила себе, что это не ее символические внутренности размазаны по стенам палатки.
И в этот момент его вызвали по радиосвязи. До этого Сьюзен и не замечала, что. у него при себе радиопередатчик, скрытый под надетой навыпуск рубашкой.
— Простите, — сказал он и начал говорить по радиосвязи на своем языке.
Сьюзен не понимала слов, но говорил капитан спокойным и профессиональным тоном.
— Ваши солдаты уже приготовились войти в город? — спросила она, когда Гротон закончил разговор.
Мгновение он смотрел на нее, как будто взвешивая, стоит ли солгать или нет, а потом ответил:
— Глупо с нашей стороны было бы не принять мер предосторожности.
Тут ей пришла в голову мысль, что он выполняет функции разведчика и пользуется дружбой с ней, чтобы оценить, какие силы потребуется направить против ее соседей. Поначалу она почувствовала приступ ярости, но он тут же уступил место чувству облегчения: хорошо, что они не прислали кого-нибудь, легче поддающегося на провокации.
— Эй, капитан! — Человек за прилавком в палатке «Проколи картошку» заметил их и, воодушевленный присутствием телевизионной камеры, решил создать фотогеничную сцену. — Не желаете запустить картофельную ракету?
Стоявшие вокруг нервно засмеялись, с любопытством ожидая реакции ватесуна. Сьюзен уже было набрала воздуха в легкие, чтобы выручить его из сложившейся ситуации, но он остановил ее, положив ладонь ей на руку.
— Я боюсь показаться вам убийцей, — сказал он беззаботным тоном.
Теперь все поняли, что он оценил жестокий подтекст происходящего, но предпочел считать все шуткой, а не провокацией.
— Мы не совершаем никаких убийств, мы разделываемся только с картошкой, — сказал владелец палатки. Это был приземистый, небритый мужчина в замызганной белой футболке. В его шутливой речи слышалась некоторая агрессия. — Прошу вас, я дам вам одну попытку бесплатно.
Капитан Гротон заколебался, а все напряженно ждали, что же он станет делать. Наконец он согласился.
— Хорошо, — сказал он и зашел в палатку. — Но я настаиваю на том, чтобы с меня взяли плату, не предоставляя мне никаких льгот.
Владелец палатки, комедиант-любитель, устроил целое шоу, выбирая картофелину: он подобрал длинную и тонкую, удивительно напоминавшую его посетителя. Потом он предложил на выбор оружие: кувалду, топор, ракету-шутиху, а также другие инструменты пыток.
— Ракету, конечно же, — сказал капитан. — Это же у вас сегодня уже традиция, верно?
— Такая же американская традиция, как и пиво. — Некоторые в толпе были недовольны тем, что ватесуны лишили патриотов права напиться.
Владелец палатки вручил капитану картофелину и шутиху:
— Втыкаем вот сюда. Прямо в задницу. — Когда капитан выполнил инструкцию, владелец положил картофелину в дальнем конце палатки. — Скажите, когда запускать.
Капитан подал сигнал, и владелец палатки поджег шнур. Затаив дыхание, все ждали; картошка, взорвавшись, обрызгала владельцу палатки лицо. Зрители заулюлюкали. Капитан Гротон вышел, любезно махнув рукой, как будто все происшедшее было им заранее запланировано.
— Как у вас все блестяще получилось, — сказала ему Сьюзен, когда они пошли прочь.
— Я мог бы разделаться с клубнем моим собственным оружием, — сказал он, — но мне показалось, что это нарушило бы праздничную атмосферу.
— У вас при себе оружие? — спросила Сьюзен, уставившись на него.
Все знали, как ужасно оружие ватесунов. Он мог бы взорвать и палатку, и всех стоявших вокруг.
Гротон посмотрел на нее уже без всякого юмора:
— Я должен иметь возможность защитить себя.
До начала парада почти не оставалось времени, а Сьюзен почувствовала, что тот, кого она привела с собой, чрезвычайно опасен.
— Давайте найдем где встать, чтобы быть подальше от толпы, — предложила она.
— Вот здесь, — сказал капитан Гротон.
Он уже осмотрел местность и выбрал наиболее подходящую позицию для наблюдения: высокое крыльцо старого многоквартирного дома, где капитан мог встать спиной к кирпичной стене. По ступеням он поднялся немного с трудом, двигаясь так, как будто не привык к сгибающимся коленям.
Оканогган-Фоллз превзошел сам себя. Парад вышел удивительно дерзким, и многие карнавальные платформы несли в себе двойной смысл, как, например, группа под названием «Банджо никуда не поедут», исполнявшая «Не надо меня окружать забором», или платформа с командой школьниц из группы поддержки под транспарантом «Нико-му-у-у не хочется уезжать», одетых в черно-белые костюмы, изображающие коров голштинской породы. А капитана то и дело вызывали по радиосвязи, и он с кем-то говорил сдержанно, командным тоном.
В конце концов никакие военные, кроме того, который стоял возле Сьюзен, на празднике не появились. Когда толпа стала расходиться, Сьюзен заметила, что давно уже от напряжения сжимает кулаки, и порадовалась, что только ей известно о том, как жители рисковали.
— А что будет сейчас? — спросил капитан Гротон.
Она понимала, что его это интересует с военной точки зрения; он уже не притворялся, что пришел поучаствовать в светском мероприятии.
— Теперь все разойдутся в разные стороны, — ответила Сьюзен. — Некоторые пойдут на площадку возле школы, где устраивается благотворительный пикник, но большинство соберется снова только к вечеру, когда начнется фейерверк. Это будет около девяти тридцати или в десять часов.
— Тогда я возвращаюсь на базу, — кивнул Гротон.
— Благодарю вас, капитан, — проговорила Сьюзен, стараясь справиться со смешанными чувствами.
