Дмитрий Щербинин - Вэлра
А рядом с этими распахнутыми вратами, на территории парка разместился маленький цыганский табор.
Три повозки, запряженные, могучими лошадями стояли так, что образовывали круг. И повозки и лошади были темными. А в центре круга повисла густая тень и, там же, горело синее пламя, подле которого сидело на земле пятеро фигур.
- Сейчас я вас познакомлю. - Вэлра потянула Сашу в центр круга.
Вот несколько шагов: тут Саша увидел лица родственников Вэлры. Три ее брата - то были цыгане с широкими приветливыми лицами, с густыми черными волосами, и с глазами черными, пронзительными, в глубине которых время от времени проскальзывали зеленоватые искры. Широкий разворот плечей показывал в них силу богатырскую. Но на братьев едва ли обратил внимание Саша...
Родители Вэлры: мать это старуха кожа на лице которой изгнила - плоти же в ней вообще не осталось. Эта темная кожа прилипала вплотную к костям и во многих местах разрывалась, обнажая желтую кость. Нос ее, также костяной загибался дугой почти до самой земли; вместо же глаз светились два черных, наполненных колдовской жизнью шара. Волосы совершенно белые и такие длинные, что уходили в одну из повозок. У отца Вэлры не было лица - там лишь тьма непроглядная - просто тьма, которая смотрела - внимательно смотрела на Сашу. Из рукавов темной рубашки также тьма выступала - образовывая контуры необычайно длинных (сантиметров в двадцать) пальцев...
Саша, только их увидел: вырвался от руки Вэлры, развернулся, да со всех сил бросился прочь.
Он бежал, не разбирая дороги, рассекал кустарник, проскальзывал между деревьями, но, как бы быстро не бежал - голос юной цыганки был рядом, будто она спокойно летела рядом и шептала ему на ухо:
- Чего же ты испугался? Неужто вида моих родителей? Но, ведь, это только образы - лишь немного не привычные для вас образы. Неужто ты думаешь, что если нос несколько более длинные, чем принято, если нет плоти, и если вместо лица и рук - тьма, значит - это есть зло? Какая глупость! Да, когда я была среди вас, пока я ждала тебя, я видела многих - внешне красивых, ну а внутри столь ужасных отвратительных, что если бы это внутреннее, проявилось вместо внешней ухоженности, так окружающих бы просто выворотило! А ты не смей так пренебрежительно относиться к моим родителям - они мудрее будут и тебя, и меня, и всех остальных людей вместе взятых!
Голос звучал столь отчетливо, что Саша, все-таки, повернул на него голову и увидел, что рядом с ним летит темное облачко, а в нем черты - Вэлры. Темные очи с укором смотрели на него.
Саша вскрикнул, но продолжал бежать - вот споткнулся обо что-то, стал падать и тут подхватили его сильные руки, поставили на ноги.
Он вернулся назад, к цыганским повозкам! Он споткнулся об зацеп отдной из них и, если бы его не успел подхватить один из братьев Вэлры так, непременно, упал бы в синее пламя.
- К пламеню предков лучше не прикасаться тому, кто не знает святых заклятий. - молвила тут старуха с упирающимся в землю носом.
А из тьмы, заменяющем лицо отца Вэлры, вырвались огненные язычки, а вместе с ними и слова:
- Будь внимателен, юный человек. Не торопись, не суетись; не беспокойся, а лучше представься, да присядь вместе с нами.
- Саша. Сашей меня зовут...
Тут юноша покосился на братьев Вэлры, они уселись рядом и о чем то негромко переговаривались, не обращая на него никакого внимания; между повозок прошла Вэлра, положила ему свои мягкие руки на плечи, жарко поцеловала в щеку. Негромким, но сильным, переливчатым голосом молвила:
- Ну, вот я и привела тебя. Видишь ворота - за ними начинаются наши земли. Видишь - птицы строят нам дом? В него мы будем возвращаться после тысячелетних странствий. Как много тебе, да и мне тоже предстоит еще узнать!
- Куда вы хотите меня увезти? - чуть не плача, спрашивал Саша. - Что это за "ваши земли", что это за птицы, как странствия могут быть тысячелетними?
- Посмотри мне в глаза. - прошептала Вэлра, и такая в этом голосе сила была, что Саша не мог не посмотреть - голос звал, голос захватывал волю, воображение, ласковыми руками он поворачивал его голову...
Эти очи в которых бесконечная тьма - тьма заполненная образами. Эта бездна, скрепленная печалью. В ней сила - ее слова искренни, в них нельзя не поверить, в них сама истина:
- Любимый, единственный любимый в бесконечности. Для тебя тысячелетия невообразимо большие сроки, по твоему не может быть таких странствий... Но знай же, что тысячелетья становятся песчинками в пустыне одиночества, каплями в кровавом океане, когда ищешь Любимую Душу - Единственно Любимую Душу среди бесконечных миров. Тысячелетья - да что тысячелетья, Любимый! Тысячелетья прах, даже - время прах! Даже время погибает, затухают светила, гибнут среди океанов тысячелетий галактики, но поиск продолжается, Любимый... Так я искала тебя, так неужто ты думаешь, что оставлю теперь?! Миры, бесконечность, время - поверь, все смертно, все прах - даже боги затухают и разгораются вновь. И только стремление двоих - пусть разделенных бесконечными просторами - нетленно! Я нашла тебя! Я Люблю Тебя!
И тут голос ее был подхвачен голосом тысяч громов - тот рокот (пока далекий) доносился из-за ограды, со стороны полей - там, за строящейся громадой, темнела не туча - нет, некая темная бездна! И вся она рокотала, и вся перекликалось гласом тысяч ослепительных разрядом - все бездна рокотала, и из под наружных, самых громких разрывов, слышался еще рокот бесконечных глубин.
А очи Вэлры! Это же были не человеческие очи! Эта ночь, каких-то невообразимых межгалактических просторов, эта ночь видевшая бесконечно многое, чего и не мог вообразить человеческий разум.
И тогда Сашу охватил ужас - холодная дрожь пробирала его тело. Он попятился, он вновь споткнулся, но ухватился за край повозки - попятился дальше.
И он зашептал страстно, с мольбою зашептал:
- Прошу, не преследуйте меня больше... Я не хочу! Вэлра, мне страшно, мне страшно рядом с тобою. Ты... ты бездна! Да ты поглотишь мою душу!... Мне жутко с вами, оставьте же меня! Я никогда - слышите вы - никогда не пойду за эти ворота!
И он вновь бросился прочь. Вновь он рассекал кусты, вновь проскальзывал между деревьев, но на этот раз голоса Вэлры не было - зато позади переливалась громами бесконечная бездна, и Саша понял, что ему от нее Никогда не уйти.
Но он все же бежал и, через какое-то время вырвался на асфальтированную дорожку, тут увидел и привычные очертанья небоскребов - которые казались совсем маленькими, ничтожными против здания, которое возводили тридцатиметровые птицы.
И он бежал до своего дома - вот, тяжело дышащий, ворвался в свою квартиру, запер дверь, метнулся в комнату, повалился на неубранную кровать и, обхвативши голову, застонал: "Я просто болен. Просто болен, болен, болен!.. Этого ничего не было - это все галлюцинации".
