StEll Ir - Новый Мир. Часть I
«Не надо тревожиться больше!», ясный чистый голос явился словно одновременно и из его собственных глубин и из внешнего мира, «Вы очень далеко и в полной безопасности!».
Он облегчённо вздохнул и прикрыл глаза. И тут его легко тряхнуло изнутри об осколки памяти: серый мир, расстрел, психиатрический полигон. Память оживала фрагментарно-надломленными понятиями. Этих слов не было в этом окружающем его мире света, эти слова приходили явно лишь из его собственных тёмных бездн. Стена в трещинках, выгоревшая трава, всегда закатное солнце…
– Ну с этим, допустим, вы несколько погорячились! Солнце было таким же, каким оно было всегда. Лишь ваше воспалённое восприятие страдало этим вечным закатом…
Эта фраза была произнесена уже не изнутри, а извне. Тем, кто вообще-то до этого всегда находился лишь внутри... Он резко распахнул глаза и, превозмогая боль, повёл яблоками глаз. Рядом с лицом доброго света улыбки находилось ещё одно лицо. Ещё один алгоритм-производная от этого солнечного всё исполняющего света. Но он тут же зажмурился от вспышки света исходящей от этого второго солнечного сияния и единственной мыслью после встречи с ним у него остался вопрос: как этот болевой и ослепительный его собственный всегда фактор смог оказаться во внешнем, не контролируемом им мире?
– Контролируемом… Вполне и вполне… Отдыхай, малыш!.. – показалось вздохнул тот же голос, отдаляясь. – Восстановительное размещение по классу "Эстет-симпл_11", не позабудьте…
А он понял, что его собственные мысли как-то и почемуто и вполне очень естественно почти полностью прозрачны для окружающего его пространства…
***Он открыл глаза. Свет окружения стал будто немного мягче. Второе лицо исчезло. Боль стихала от улыбки этого первого встреченного им здесь и явно доброго существа. Мозг тщетно искал среди известных дефиниций подходящее определение для осознания образа. «Медсестра… милосердия… миг света… или… или…», подбираемые понятия покинутого им мира были чем-то неуловимо схожи и во многом соответствовали образу, но лишь частично – выразить ощущения в целом все они всё никак не могли.
– Эйльли! – рассмеялся совсем по-детски этот очаровательно-чудный образ, склонившийся над ним. – Меня зовут Эйльли!
Ему показалось, что он с его покинутым им миром отличался от этих существ чистого света примерно столь же, сколь питекантроп отличался от милых и дорогих ему людей его оставшегося позади времени. Понимание этого настойчиво и постепенно наполняло его, несмотря на то, что он по-прежнему не мог определить даже приблизительно свои координаты во времени и пространстве.
– Ты в далёком относительно вашего времени будущем, Стей! – её ясный голос звенел чистотой во всём его новом существовании. – Мы на Земле. И географически даже не очень далеко от места твоего знаменитого прощального взлёта…
Чистые нотки мягко всплеснулись тихой почти сразу ускользнувшей грустью. Он снова закрыл глаза и подумал: «Это рай?».
– Это генная реанимация! – зазвенел над ним лёгкий смех, и он понял уже со всей уверенностью: «рай». – Ты пока часто не открывай глаза. Больно же! Скоро станет легко. Элай-Эн ушёл уже, а он никогда не уходит не завершив операционного комплекса, вплоть до наложения последней нивелир-стрелки, что вообще-то уже находится в ведении младшего оперперсонала. Звучит парадоксально, но его уход это непреложное счастье для его пациентов :) И боль скоро пройдёт!
Боль действительно отступала. Светло было по-прежнему всё, и дыхание было наполненно огнём, но огонь словно переставал обжигать, а свет, нисколько не ослабевая, переставал ослеплять и ранить болью глаза. И тут он почувствовал, что у него есть тело. Мириадами вспыхнувших искорок отозвались ближние и самые дальние уголки его бренной плоти.
– "Бренной"! – засмеялась Эйльли, и он, не выдержав, открыл глаза, несмотря на ещё лёгкие взрезы-покалывания в уголках век. – Ты вечен, Стей! И твой игровой физический носитель, или «плоть», тоже сейчас достаточно далёк от кратковременной бренности!..
«Я – вечен…», с усердием достойным любого не взрослого совсем индивидуума повторил он чем-то неуловимо знакомое ему понятие. «Детский сад какой-то!», сердито подумал, почувствовав некоторое бессилие собственной мысли перед поставленной для решения задачей.
И больше не закрывал глаза. Боль и так пройдёт. Было ослепительное утро, а если я не увижу больше этого никогда! Но боль стала накатывать протяжными, не сильно беспокоящими волнами, и он совсем не заметил, как впал из этой кажущейся ему сном реальности в полное забытье…
…Искрящийся огонь казалось охватил всего. Он словно горел изнутри ярким факелом чувств. Волны боли и волны блаженства словно сошлись на просторе его существования и заходились сейчас в колоссальном огневороте, а сам он одновременно уносился этим огневоротом в бездонную глубь и восходил пылающим крыльями фениксом из его могучих энергетических недр. Его тело обрело стальную упругость, веки пылали, дыхание замерло.
– Смотри!
Он улыбнулся и открыл глаза. Нежно-лёгкая, прохладная воздушная волна прокатилась по его телу и ему показалось, что он проснулся. Комната пронизанная светом. Солнечно-яркий рассвет в прозрачную стену, распахнувшуюся ширью в неуловимо-тонких линиях своего построения. Он лежал в тёплом снегу. В сугробах покрывающих его чуть ли не до самых глаз. Он попытался разгрести снег. Снег оказался немногим тяжелей воздуха. Он вынырнул из-под покровов этой снежной лёгкости и оказался сидящим полностью обнажённым на широком поле заполнявшем почти всю комнату утреннего солнечного света и должно быть обозначавшим его кровать. Одного взгляда на окружавший его мир хватило для возникновения сразу двух парадоксальных для его восприятия явлений. Первое из них заключалось в том, что рядом на кровати сидела в столь же «совершенном», как и у него самого, наряде, красивая девушка, с прекрасными чертами лица которой он только что расстался во сне. Второе состояло в том, что тело у него было не его! Он видимо столь ошарашенно переводил взгляд с этого непонятно как реализовавшегося неземного очарования на собственное тело и обратно, что Эйльли не выдержала и рассмеялась:
– Нет, Стей, с ума ты уже не сойдёшь! Элай-Эн никогда не забывает о пси-блокираторах!
– Где я? – спросил он, смутно припоминая, что вопрос этот уже был задаваем им в давешнем сне.
– В КапеllaN’е, в Центре генной реанимации и реабилитации, – улыбаясь, сказала девушка.
«Геена огненная!», рассмеялся кто-то ещё, казалось, оставшийся всё-таки частично у него внутри. И он нашёл выход, не снявший ни одного из двух возникших вопросов, но как бы отдаливших необходимость ответов – он нырнул под покровы нежных белых сугробов и зарылся в них по самые глаза вновь.
