Аскольд Шейкин - Солдатская дорога домой
Такое Тополь уже видел однажды. Это было еще в студенческие годы на геофизической практике в Казахстане. В ясную лунную ночь они шли по голым плитам карстового нагорья. Их было четверо: трое парней и Чайкен. Их шатало от голода. Впереди на десятки километров не было ни жилья, ни воды.
Устроили привал. Трое потом поднялись, чтобы идти дальше. Он продолжал лежать. Встать с земли не было сил.
Чайкен наклонилась к нему, взяла за плечи. С таким же успехом карлик мог пытаться поднять великана. Но она сказала:
- Любимый... Ты любимый мой... Ну вставай, вставай, надо идти...
Впервые тогда она назвала его так.
И вот теперь опять - черные тени, золотой отсвет скал, желто-красный диск низко над горизонтом... Поразительно! Пролететь несколько сотен миллионов километров и встретить настолько знакомый, дорогой сердцу пейзаж!..
- Вил! - услышал он голос Радина. - Тебе повезло - астероиды с таким слабым вращением не часты.
- Еще бы, - взволнованно ответил Тополь. - Полное впечатление, что мы уже дома!..
Благодаря ракетным поясам, они шли по поверхности астероида, ступая так же твердо и уверенно, как по родной Земле. Обычный астероидный ландшафт расстилался вокруг: скалы из дунита, габбро, пироксенита, между скалами площадки пористого космического туфа. Туф этот обладал удивительным свойством - он, словно вспенивающееся море, наступал на утесы, полумесяцами всползал по их граням, силясь поглотить все, возвышающееся над его поверхностью. И в то же время Тополю казалось, что если бы из-за очередной скалистой гряды вдруг открылся вид на обыкновенный земной дом, людей, самолет, как это случилось тогда в Казахстане в конце их пути, он не удивился бы. Как мало надо, чтобы на человека повеяло родной Землею: всего лишь неподвижные звезды над головой да спокойно лежащие тени от скал - и астероид стал для космонавта оазисом.
Они начали обследование с освещенной солнцем стороны астероида. Прошли всю теневую сторону, где мрак рассеивал лишь голубоватый свет Юпитера, вновь оказались на дневной стороне. Все было очень обычно, укладывалось в рамки параграфов принятой классификации. Оставалось пройти несколько километров и замкнуть круг. Внезапно один из скалистых склонов сверкнул им навстречу красноватыми бликами ромбических черных зеркал.
Они направились в ту сторону.
Тополь оказался на склоне первым. Блестящие верхушки камней, усеивающих его, были параллельны друг другу и так хорошо отполированы, что отражали солнечный свет. Самое большое из этих зеркал было с автомобильное колесо, самое маленькое - с блюдце. Располагались они на разных уровнях, и расстояния между ними были различны. Зеркала то оказывались совсем близко, то расходились на несколько метров. Все это были грани исполинской друзы кристаллов кремния, растущего в толще космического туфа, - явление пока еще не объяснимое, но с которым они уже не раз встречались на астероидах.
Склонившись над одной из поверхностей, поглаживая ее рукой в перчатке и восхищаясь тем, насколько она гладкая, Тополь сказал:
- Кристаллы что люди, Рад. Каждый - неповторимое.
- Но тогда неповторим и каждый камень, утес.
"И каждое впечатление, - подумал Тополь, вновь вспомнив ту казахстанскую ночь. - И все это преобразователи разнесут в порошок, уничтожат. Хотя как же можно уничтожить впечатление? Пока человек живет, он несет его в памяти..."
Голос информатора послышался из наушников радиофона: расчеты закончены, можно приступать к проходке шахт.
Тополь в последний раз погладил зеркальную поверхность, покачал головой.
- Пора, - сказал Радин. - И не жалей. Такие кристаллы скоро будут уже выращивать в лабораториях!..
Что ему мог на это ответить Тополь? Говорить о своих воспоминаниях? А вдруг для него с такой именно звездной ночью связаны совсем другие переживания, такие, о которых он хотел бы забыть?..
Они шли рядом. Тополь по гравикомпасу указывал направление к первой шахте, Радин продолжал осматривать поверхность астероида. Вдруг он остановился и концом излучателя указал в землю.
Тополь взглянул туда и в первый момент не поверил своим глазам. Шагах в трех от них, на туфовой площадке, у подножия десятиметрового зеленовато-черного утеса, виднелась извилистая борозда, словно кто-то провел по этому месту концом палки. Борозда была с резкими краями, глубиной сантиметра три, длиной метров пять.
Они смотрели на эту черту и молчали.
Потом Тополь услышал голос Радина. Он обращался к корабельному информатору:
- Подготовку к сборке преобразователей прекратить.
И Тополь молчаливо согласился с приказом Радина. Уж теперь-то распылять астероид было нельзя. Чем сделана эта черта? Метеоритом? Обломком скалы? Но как? Почему она не прямая?
- Вил! У этого астероида нет собственного имени? - спросил Радин.
- Нет. Он обнаружен очень недавно.
- Давай предложим назвать его астероидом "Странное". Эта царапина, пожалуй, - самое удивительное из того, что я видел за все годы своей космической жизни...
Они вернулись к "Сигналу" и, как требовали правила отлета, стали придирчиво осматривать его оболочку. Тополь подводил итог:
- Атмосферы нет, вращения нет. Встречен космический туф, кристаллогиганты и, наконец, след от перемещения над поверхностью астероида какого-то материального тела...
- Вил! - вдруг позвал его Радин. - Подойди скорее сюда!..
В два удара струй ракетного пояса Тополь оказался возле него. Радин висел метрах в трехстах от земли, под хвостовой частью "Сигнала". И Тополь сразу увидел: возле обтекателя одного из датчиков анализатора внешних полей торчит пепельно-серый цилиндр не более пальца длиной.
- Та-ак, - только и произнес Тополь.
Приблизив гермошлем почти вплотную к цилиндру, он стал всматриваться в него: диаметр сантиметра два, свободный конец округлый, поверхность из мелких кристалликов. Между ними - узор из крошечных шестиугольных отверстий - пересекающиеся окружности.
- Заметь, где пристроен, - слышал он между тем голос Радина, - в тени от встречного потока. С большим умом ставили! Впечатление такое, что в обводах нашего "Сигнала" для них уже нет загадочного!
- Позволь! Но кто - они, - спросил Тополь, не отрывая глаз от цилиндра: ему показалось, что в такт словам Радина блеск кристалликов становится то более, то менее тусклым, - видимо, так он реагировал на радиоволны, связывавшие космонавтов.
- Тот или те, кто оставили борозду. Или ты признаешь чудеса?
Тополь ответил не сразу, он помолчал несколько мгновений: цилиндр за это время как бы помутнел, стал ровного пепельно-серого цвета.
- Чудес я не признаю, - проговорил Тополь. - Борозда сделана, вероятно, другим предметом. Перед нами скорей всего что-то вроде нашего радиозонда. Может быть, запросить разрешение на задержку? Мы бы исследовали...
