Нагару Танигава - Меланхолия Харухи Судзумии (Перевод с японского)
Все нормально?
Собственно, поэтому все, наверное, и началось.
Возможно, этот разговор и стал спусковым крючком.
Все произошло неожиданно.
Мягкие лучи солнца так и вызывали желание задремать. Но только я собирался, подложив под голову руки, прикорнуть, как чудовищная сила дернула меня за воротник и опрокинула назад. Рывок был так силен, что я со всего размаху врезался затылком о парту сзади, да так, что на глазах показались слезы.
— Эй, ты что творишь!
Я со всей яростью, на которую был способен, развернулся, и моим глазам предстала вставшая со своего места Харухи, одной рукой еще державшая мой воротник, и… впервые вижу… улыбающаяся так, будто стояла под жарким экваториальным солнцем. Если бы улыбающееся лицо могло повышать температуру воздуха, она бы поднялась до уровня тропических джунглей!
— Придумала!
Эй, слюной-то не брызгай!
— И почему мне такая простая вещь раньше в голову не приходила?!
Оба глаза Харухи сверкали как Альфа в созвездии Лебедя и смотрели прямо на меня. Выхода у меня не было, и я спросил:
— Ну и чего ты придумала?
— Раз его нет, я организую его сама!
— Что?
— Кружок!
Похоже, голова у меня будет болеть не только от удара о парту.
— Вот как? Вот и хорошо. Кстати, может, отпустишь меня?
— Чего? Что это за реакция? Мог бы и порадоваться чуть-чуть такому открытию-то.
— Об этом открытии я с тобой потом спокойно поговорю и разделю твою радость в более подходящем месте. А сейчас просто успокойся.
— Что ты имеешь в виду?
— Урок идет.
Харухи наконец-то отпустила мой воротник. Я потрогал свою гудящую голову и развернулся к доске. Весь класс смотрел на меня, раскрыв рты. В поле моего зрения попала застывшая с мелком в руке и готовая расплакаться молоденькая учительница, только-только из университета.
Я подал Харухи знак сесть, а затем успокаивающе поднял ладони в адрес бедной учительницы английского.
Продолжайте урок, пожалуйста.
Харухи неохотно уселась на место, что-то недовольно бормоча себе под нос. Учительница вернулась к записям на доске…
Организовать кружок?
Так.
Только не говорите мне, что я уже записан в его участники.
Мой ноющий затылок подтверждал мои все самые худшие предчувствия.
Глава 2
Предчувствие меня не обмануло.
На перемене Харухи не убежала, как было обычно. На этот раз она схватила меня за руку и потащила за собой. Выбежав из класса, мы пронеслись по коридору, взлетели по лестнице и остановились перед дверью, ведущей на крышу.
Обычно эта дверь заперта, а лестничная клетка на четвертом этаже используется как склад кружка искусств. Огромные полотна, поломанные мольберты, статуя Марса с отбитым носом — вся площадка была заставлена всевозможным хламом. Очень уж тут тесно, да и темновато.
Ну, говори, зачем ты меня сюда притащила.
— Окажи содействие! — объявила Харухи, на этот раз, схватив меня за галстук. Теперь наши головы находились на одном уровне, так что она просто впилась в меня взглядом. У меня было отчетливое ощущение, что сейчас у меня будут вымогать деньги.
— Какое содействие?
На самом-то деле я знал, просто так спросил, чтоб удостовериться.
— В организации моего кружка!
— А с чего это я должен оказывать содействие в том, что тебе в голову пришло? Объясни-ка для начала.
— Комнату и участников я обеспечу, так что ты займись всей этой школьной бумажной волокитой.
Ничего не слышит.
Я освободился от ее руки.
— И что за кружок ты хочешь устроить?
— Какая разница? Сначала надо организовать!
Я сильно сомневаюсь, что школа одобрит кружок неизвестного назначения.
— Понял? Сегодня до конца уроков выясни, а я пойду искать комнату для кружка. Договорились?
«Нет, не договорились», — если бы я так ответил, то, судя по всему, был бы забит насмерть. Пока я прикидывал, как бы мне возразить, Харухи развернулась и непринужденной походкой удалилась вниз по лестнице, оставив растерянного парня в одиночестве стоять на пыльной темной лестничной клетке.
— Но я еще не сказал ни да, ни нет…
Что толку обращаться к гипсовой статуе? Размышляя, что бы сказать по приходу в класс одноклассникам, должно быть, сгорающим от любопытства, я пошел обратно.
Положение об организации кружка.
Число участников — не менее пяти человек. Куратор из числа учителей, название, ответственный участник, содержание деятельности, необходимо одобрение Школьного Совета по делам учащихся. Деятельность кружка ограничена творчеством и активным участием в жизни школы. Основываясь на результатах работы, школьный совет по делам учащихся может повысить статус кружка до «Исследовательского общества». Финансирование кружка не предусмотрено.
Мне даже не пришлось искать эти сведения — требования были перечислены прямо на задней обложке брошюрки учащегося.
Ладно, участников можно набрать и с улицы просто для количества. С учителем-куратором будет тяжело, но, думаю, кто-нибудь да согласится. Название выберем какое-нибудь побезобиднее. Ответственным же участником, тут сомнений нет, будет Харухи.
Вот только я готов поспорить, никакого «творчества и активного участия в жизни школы» в деятельности кружка не будет. С чего я это взял? То, что ее не устраивает, Судзумия Харухи пропускает мимо ушей, в этом вся она.
В ту же минуту как зазвенел звонок с последнего урока, Харухи, зажав рукой как тисками рукав моего пиджака, выволокла меня из класса. Больших усилий мне стоило не оставить там свой портфель.
— Куда идем-то? — первым делом спросил я с подозрением.
— Комната, — коротко ответила Харухи, энергичной поступью летя вперед и сметая со своего пути школьников. Кроме этого она не произнесла ни слова. Можно хотя бы за руку меня не тащить?
Мы миновали коридор, скатились по лестнице до первого этажа, вышли наружу, прошли в соседний корпус, снова взобрались по лестнице, и, наконец, посреди полутемного коридора Харухи остановилась. Я, соответственно, тоже.
Перед нами была дверь.
«Литературный кружок» — гласила криво прибитая табличка на ней.
— Здесь.
Не постучавшись, Харухи отворила дверь и без каких-либо церемоний зашла внутрь. Разумеется, я тоже.
Комната была на удивление просторной, может, потому что кроме длинного стола, складных стульев и стального книжного стеллажа там ничего не было. Несколько трещин бороздили потолок и стены, безмолвно свидетельствуя о возрасте здания.
Как будто в дополнение к комнате, на складном стуле в одиночестве сидела девушка и читала толстенную книгу в жестком переплете.
