Ольга Онойко - Дикий Порт (Райские птицы)
Венди хмыкнула и уселась Фафниру на спину. Четырёхметровый ящер не шелохнулся. Джек, распростёртый под живой пирамидой, вздохнул. Сколько он видел на своём веку экстрим-операторов, Венди была самой красивой и самой психованной. В силу последнего, видимо, и попёрла в самую дикую из военных специальностей.
— Давай я тебя трахну, — предложил Лакки совершенно серьёзно. — Легче станет.
— Это я тебя трахну. Фафниром, — ледяным голосом сообщила Венди.
«Дура», — подумал Джек. Лейтенант Вильямс не заслуживала даже цитаты из Фрейда.
— Ну Ве-е-енди! — жалобно завели где-то со стороны фафнирова хвоста, — ну ты чего-о?
— Отставить гугнёж, — строго сказал Лакки. — Лейтенант Вильямс, вам тяжко?
— Ч-чего? — задрала брови та.
— Маньяк маньяка видит издалека, — сообщил сержант. — Вы мне сейчас оружием угрожаете, вы в курсе? Чревато взысканием. И нехреновым. Ваше начальство будет вас долго огорчать в неудобной позе.
— Да пошёл ты знаешь куда… — сходу Венди даже не придумала.
Лакки счёл, что пора действовать.
— Кра-айс! — благим матом заорал он, и неожиданно тихо докончил, — воздвигнись.
И Крайс воздвигся.
Как бульдозер, выехавший из-за угла.
Он был большой.
То есть действительно большой.
Джек рядом с ним был как Айфиджениа рядом с Джеком. Крайс-воздвигнись не уступил бы в габаритах какому-нибудь ррит помельче. Разве что мелкий ррит двигается со скоростью разъярённой мангусты, а настолько крупный Homo sapiens далёк от проворства.
— Хватай её, — распорядился Лэнгсон.
Венди с готовностью заорала.
— Ну-ну-ну, — воркующе сказал Крайс.
Голос у него не соответствовал всему остальному совершенно. Голос принадлежал молодому менеджеру субтильной наружности. Из хорошей семьи. Джек представил, как где-нибудь в хорошей семье стёкла содрогаются от утробного рыка, принадлежащего Крайсу, и хихикнул.
В этот момент Фафнир мотнул головой, выясняя, где находится подруга и куда её тащат. От резкого движения с его пасти сорвался шматок слюней и украсил джекову щеку.
Лэнгсон истёк ядом. В том, что он сказал, никто ничего не понял.
— Большой мальчик тебя не обидит, — честно обещал Крайс, утаскивая Венди в охапке. Рыжая вопила и брыкалась, гигант кряхтел, принимая немилосердные пинки в живое тело, но упорно волок её к корме.
— Ну чего стоишь? — с ненавистью простонал Лэнгсон дракону. — Иди, спасай бабу!
Дракон неуверенно засвистел.
— Вниз головой её покрути! — остервенело рявкнул Джек подельнику.
— Фа-афнир! — тут же огласил жилую палубу экстатический визг.
Лакки шестым чувством ощутил над собой пустоту ещё до того, как сорвалась с места шипастая тень. Тут же вскочил, отфыркиваясь, не намеренный пропускать смертельного номера.
Крайс, как куклу, швырнул Венди прямо в дракона.
Та ухитрилась сгруппироваться в полёте, вписываясь меж растопыренных конечностей и живых лезвий своего оружия, — ухватила Фафнира за плечевые выросты, — крутнула сальто, падая ему за спину, — и поймала осиной талией захлёстывающий хвост.
Дракон приземлился. Самортизировал падение оператора, плавно доведя её до поверхности, и отпустил.
Венди села на пол. Потом встала. Её шатнуло.
— Ух! — очумело выдохнула она, держась за хладнокровного, как всегда, Фафнира. Потрясла головой. Под встрёпанными рыжими лохмами сияла широчайшая улыбка. — Класс!
— Ну ты! — с долей восхищения сказал Лакки. — В-вот маньячка…
Крайс неодобрительно вздохнул.
— Я вам что, тренажёр — синяки на мне ставить? — пожаловался он.
— Тебе, слону, поставишь, — проворчала Венди. — Фафнир меня нежнее держит. А у него броня, между прочим.
— Вот Фафнира и лупи. А то повадилась, — укорил Крайс.
Из дверного проёма в коридор высунулась голова.
— Голову высовывать уже можно? — предметно поинтересовалась она, то есть он, предъявив лицо рядового Переса.
— Нельзя, — ответил Лакки. — Тут убивают.
— Кого? — встрепенулась Венди.
— Вообще, — сказал Джек. Устрашённая голова скрылась, и он ощутил сухость во рту. — Вообще убивают. Намордник надо животному надевать.
Венди заливисто расхохоталась. Как ведро ионов серебра выплеснула в воздух.
— Эта прелесть, — она обняла дракона за шею, — может стенку бетонную пробить ударом хвоста. А ты говоришь — намордник!
— Слюнявчик, — отрезал Джек. — Эй вы там! Чай есть?
— Есть, — за находившихся там ответил Крайс. — Тебя дожидались.
Лэнгсон проводил глазами его могучую спину и почесал темя.
— Венди, — ласково сказал он, когда Крайс скрылся. — Я тебя понимаю хорошо: сам такой. Сам тоскую и над людьми измываюсь. Только ты не над теми людьми веселишься, чуешь? А то ведь всякое может случиться.
— А над кем мне? — неожиданно логично спросила Вильямс. — Над теми же, что и ты? Нагрузку надо равномерно распределять. Патрика вон ты и в одиночку до нервного срыва почти довёл. Я, конечно, могу медичку покусать…
«Только попробуй», — пронеслось в голове и мгновенно закаменели мышцы.
— …но её же жалко, — рассудительно закончила Венди, не дав Лакки рассвирепеть. — Как ребёнка обидеть.
— Ну-ну, — неопределённо сказал Лакки, подумав, что Айфиджениа слаба и беспомощна только лицом к лицу. Таких, как она, надо либо лелеять и нежить, либо убивать сразу, и второе тоже ой как рискованно: что-то станется с тем, кто убьёт Чёрную Птицу…
Впрочем, дура Венди этого не чувствует, а одними мозгами — не понять.
— Радуйтесь, что я весёлая, — сверкнула зубами Вильямс. — Пошли чай пить.
Джек ухмыльнулся. Экстрим-операторша словила свою дозу экстрима и теперь какое-то время будет паинькой. Обстановка собиралась перейти в домашнюю, атмосфера — в приятную, чай тоже в перспективе сменялся чем-то большим…
И вдруг тошнотно завыл аларм.
— Мама… — прошептал О’Доннелл.
Кхин закрыл глаза.
На всех трёх экранах, красуясь в неторопливом вращении, хищно выгибался чужой корабль. Его единственный представляла модель: малую долю, матку адского роя, ждущего во тьме. Зримость пугала, но в строчках цифр по низу экранов ужаса крылось больше.
Се-ренкхра, «одаряющий смертью», — род облегчённого крейсера, — вёл за собой «большую свиту».
Ударный флот.
Второй пилот подался вперёд, привстав, — корабль был опознан.
«Йиррма Ш’райра».
…В начале эры посол Объединённых Наций летел на Анкай, чтобы представлять расу Homo. Вежливо приветствовать, присоединиться к тысячелетним конвенциям, с должным трепетом подписать договоры, бывшие ровесниками фараонов и зиккуратов или рубил и скрёбел, — всё расчислено, взвешено, взято до нас, — поблагодарить тех, в чьей психике существовал механизм благодарности за оказанную честь.
