Спартак Ахметов - Алмаз «Шах» (сборник)
— Это все, — сказала пери. — Теперь спи! Спи!
Див упал на колени, запрокинул рогатую голову и захрапел. Не взглянув на чудовище, пери вышла на середину пещеры и позвала:
— Выходи, о любимый! Я так долго ждала тебя!
Не колеблясь ни мгновения, Сайф ал-Мулюк откинул свисающий ковер и устремился к девушке.
— Да, это ты, — шептала Алена. — Это ты!
Она подошла к юноше, коснулась его обнаженной груди легкими пальцами. Раны царевича затянулись, небывалая сила наполнила мышцы. Не помня себя, он привлек любимую:
— Бежим!
— Безрассудный, — задыхалась девушка. — А див?
— Я убью его! — Но душа дива заключена в сундуке, который покоится в морской пучине.
— Я подниму его!
— Этого не требуется. У нас есть перстень Искандара…
Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Говорили все слова, которые переполняют влюбленных, придумывали новые, не замечая бега времени. Но вот див заворочался. Царевич укрылся за ковром, а пери сердито закричала:
— Вставай, о нерадивый! Принеси яблоки из моего сада!
Див положил под изголовье белую пластинку, посмотрел на спящую красавицу, взревел и вылетел из пещеры. Едва умолк грохот, Сайф ал-Мулюк отбросил ковер, подбежал к Алене и выхватил из-под ее головы пластинку. Взявшись за руки, они выбежали из пещеры. Алена подняла голову. Высоко-высоко сиял клочок неба. Пери сжала руку возлюбленного, глубоко вздохнула, и они взвились вверх. Дух захватило у Сайф ал-Мулюка. Плотный воздух бил в лицо, грудь сжимали то ледяные, то раскаленные обручи. Устье колодца приближалось, клочок неба расширялся и наливался синевой. Они вылетели из колодца.
Пери и Сайф ал-Мулюк шли и летели, летели и шли, пока не достигли обрывистого берега, о который бились тяжелые волны. Они спустились к самой воде и встали на большой плоский камень. Царевич снял с пальца перстень Искандара и метнул его в море. Волнение утихло… Они напряженно смотрели в воду, и в это время со стороны пустыни донесся низкий гул. Пери оглянулась. Далеко над горизонтом чернела туча.
— Див настигает нас! — тревожно крикнула она.
Царевич молча ждал. Из темно-зеленой глубины медленно всплыл и заколыхался на воде массивный сундук, обросший водорослями и покрытый илом. Сайф ал-Мулюк выволок его на камень, сорвал замки, распахнул. В черном углу сидел нетопырь и скалил зубы. Юноша схватил его и швырнул в море. Страшный удар грома потряс небо и землю. Пыльная мгла заволокла пустыню. Порыв ветра едва не сбросил влюбленных с камня.
«Я отомстил», — подумал царевич.
Буря длилась недолго. Туча растаяла, мгла рассеялась, в бездонном небе засияло солнце. Сайф ал-Мулюк смотрел на пери. Алена улыбалась. По ее бледным щекам текли слезы…
9
На Абэ нельзя было смотреть без сожаления. Само воплощение разочарования, он просил:
— Устад, можно я пойду еще раз? Ошибок не будет!
— Ты можешь указать свои промахи?
— Ну… — Абэ сконфуженно замялся. — Не проявил выдержки, что ли… Полез, как дурак, на дива.
— Кумар, твое мнение?
— Соискатель чересчур рискованно действовал все время, — начал Кумар. Это свидетельствует не об отсутствии выдержки, а об излишней самонадеянности. По натуре Абэ — сильная личность. Любая преграда кажется ему незначительной. Он старается подавить чужую волю. Ему нельзя быть устадом.
— Но-но, полегче, — угрожающе заворчал Абэ. Камалов похлопал его по спине.
— Кумар прав. Я сказал бы больше: у тебя диктаторские наклонности, сынок. Ты слишком непримирим. Подумай о других профессиях, об освоении планет например.
— Но я люблю детей! Я не могу без них!
— Удивил! Детей любят все. Даже Ли небезразличен к детям. Как это можно не любить детей? — Камалов закрыл глаза, словно собирался вообразить такое противоестественное состояние. — Нет, это невозможно! Каждый ребенок — это целая вселенная. И задача устада — найти в этой вселенной разноцветные звезды таланта и разжечь их. Обнаружить «черные дыры» дурных инстинктов и преодолеть их тяготение. Понимаешь? Не задавить, а преодолеть! Вспомни Бенджамина Спока и Антона Макаренко! Вспомни Корчака, который за детьми пошел в печь крематория…
— Я бы тоже так смог!
— Самоуверенности в тебе… — Камалов поцокал языком. — Ну-ка, перечисли основные качества воспитателя.
— Устаду надлежит быть смелым, сильным, ловким, остроумным, — начал Абэ.
— Ты таков и есть. Но этого мало.
— Он должен быть энциклопедически образован, изобретателен. Должен мгновенно откликаться на любые изменения в настроении ребенка…
— И этого мало!
— По-вашему, устад должен во всем походить на Стаса, — сердито сказал Абэ.
— Правильно! И знаешь почему? Многие качества, которые ты перечислил и которых все-таки недостаточно для профессии воспитателя, заложены в нем от природы.
Абэ долго молчал. Вздохнул.
— Ладно, Устад-Галим. Я понял. Расскажите, пожалуйста, чем кончилась история царевича и пери. Мои наследники любят слушать сказки.
— У тебя есть дети?
— У нас с Исоё их двое. Сын и дочь… Они воспитываются в интернате «Баргузин».
10
После долгих странствий царевич и пери благополучно достигли владений Рабиг ал-Мулюка. Счастью старого царя не было предела. Он прижал к груди сына и обретенную невестку. Весь народ ликовал. В ночь перед свадьбой пери улетела в небесные чертоги.
— Ты заставила себя ждать! — загремел ее отец.
— Я томилась в колодце дива…
— Мне донесли: див погиб и чары развеялись!
— Это сделал мой возлюбленный.
— Он достоин награды, но…
— Я стану его женой!
— Что?! Невозможно… — прошептал пораженный отец. — Пери не могут жить на земле. Ничто не объединяет вечных и смертных.
— Если бы не смертный человек, я вечно спала бы в глубоком колодце. Голос девушки постепенно наливался силой.
— Я бы вечно танцевала перед дивом. Не пери, а человек освободил меня… Я не хочу быть вечной!
— Ты не думаешь о будущем, — дрожащим голосом уговаривал отец. — Пройдет ничтожно малое время, твоя красота увянет, лицо пересекут морщины, стан согнется. Ты превратишься в безобразную старуху. Ты умрешь!
— Пусть так. Но до самой смерти я буду любить!
Царь бессильно опустил голову. Девушка вернулась на землю к своему возлюбленному…
Кумар открыл капсулу и помог Стасу размотать чалму и снять датчики. Соискатель лежал без движения, бледный и осунувшийся. Хотел улыбнуться, но его лицо только жалко кривилось…
