Михаил Пухов - Искатель. 1961-1991. Выпуск 3
— И почему же они погибли? Атомная война, как водится? Или даже взрыв Сверхновой?..
— Нет, — сказал Александр Синяев. — Естественное вымирание. Биологические формы не вечны. Их губят мутации. Сначала вы копируете эталон, потом копии. Как далеко вы уйдете за миллион поколений? Причем не обязательно в сторону улучшения…
Черные тени кружили далеко в коридорах, выжидая. В тамбуре ничего не было, в тамбуре было светло и чисто. Мощный поток сжатого воздуха ворвался сюда перед появлением людей и вынес коридорную нечисть в другие помещения корабля. То, что осталось, было сметено облучением.
— Ладно, — с подъемом сказал Бабич. — Извините, я был неправ. Вы здорово придумываете, мне нравится. Что будем делать?
— Смотря что вы хотите. Для вас лучше всего возвратиться на “Землянику”. Сейчас же. В конце концов, это приказ Монина, вашего командира. Провести разведку — и тут же назад.
— Приказ, вот еще! А вы?
— Мне нужно в рубку.
— Нужно?.. — повторил Бабич. — Не возражаю. Значит, идем в рубку.
— Не торопитесь, — сказал Александр Синяев. — У нас ничего нет. Единственный транспорт — ноги, и кулаки вместо оружия. А до рубки километров десять, из них пять по оранжерейному поясу. Остальное — по темным тоннелям.
Штурман Николай Бабич положил ладонь на выданный Мониным пистолет.
— Почему вы все время хотите меня напугать? — усмехнулся он, окончательно принимая правила новой игры. — Оранжереи — прекрасно! Темные тоннели — великолепно! А преисподней здесь нет, случайно?..
— Ну, разница не такая большая, — рассеянно сказал Александр Синяев. Он внимательно смотрел на стену, у которой они стояли. Потом, найдя нужную точку, толкнул в нее кулаком.
Стена расступилась.
Мгновение спустя штурман Николай Бабич уже рвал из кобуры пистолет.
В трех шагах от людей, в нише, обнажившейся на месте пропавшей стены, стояло чудовище. Похожее на дракона или даже на гигантское насекомое — высоко над ядовито-зеленым цилиндрическим телом вздымались сочленения сильных ног, почти сложенных пополам. Их было шесть; они впивались в гладкий металлический пол круглыми плоскими присосками. Чудовище протягивало к людям крокодилью зубастую пасть на длинной, вытянутой вдоль пола шее. Нет, не пасть — скорее, широкую разинутую клешню. Седьмую конечность, выставленную вперед, как манипулятор подводного аппарата…
А голова была у него дальше, глазастая и безротая, нераздельно слитая с корпусом.
Пилот-инструктор Александр Синяев ждал. Прошло две секунды, чудовище не шелохнулось. Бабич справился наконец с кобурой… но тут же опустил пистолет.
— Механизм?.. — почти разочарованно выдохнул он.
Александр Синяев молча кивнул. Членистоногий механизм оставался недвижным; значит, что-то в нем неисправно. Тогда человек шагнул вперед, обошел мертвый механизм, открыл багажник, извлек оттуда два тяжелых лучевых пистолета и протянул один Бабичу.
— Возьмите. А монинскую игрушку можете выбросить.
Потом человек опустил лучемет в свою пустую кобуру — он вошел без зазора — и достал из багажника инструменты.
— Придется поковыряться, — сказал он. — Ничего, еще побегает у нас эта машина.
Глава 3. ПРИЗВАНИЕ
1.
— Вот так. А теперь так, — сказал Александр Синяев. Могучая клешня механизма плавно сомкнулась, его суставчатые ноги медленно распрямились, подняв цилиндрическое тело на высоту второго этажа, согнулись, опять выпрямились. Казалось, механическое чудовище разминается, делает приседания. Александр Синяев аккуратно уложил инструменты в багажник и вышел из ниши на простор тамбура, вытирая перчатки платком. Механизм втянул манипулятор под корпус и, как большой дрессированный зверь, последовал за ним волнообразной походкой, попарно переставляя конечности.
Александр Синяев положил руку на плечо Бабича. Тот, во все глаза глядевший на механизм, который ожил вопреки всему, вздрогнул от этого прикосновения. Механизм остановился перед людьми, повернувшись к ним боком и подставляя спину, обтянутую гладкой зеленой пленкой.
Минуту они молча смотрели в глаза друг другу. Потом Александр Синяев отнял руку, шагнул к механизму, оперся на его вздыбленный сустав, оттолкнулся ногой от пола и взлетел, как в седло. Теплая зеленая поверхность прогнулась по форме тела. Механизм мелко вибрировал, готовый нести Александра Синяева куда угодно — хоть на край света.
Бабич глядел на него не отрываясь. Александр Синяев тоже смотрел на Бабича, мысленно прощаясь с чем-то, так и не состоявшимся. Встреча с человечеством, внезапно реализованная, оказалась чересчур кратковременной. Что делать — такова жизнь.
— А я? — сказал наконец Бабич.
— Вы? Теперь я могу только советовать. Возвращайтесь на “Землянику”.
— Без вас?
— Без меня. Я объясню, как вернуться к катеру.
— Вы считаете, это будет по-товарищески?
— По-товарищески? — повторил Александр Синяев. — Не знаю. Но иначе вы рискуете не вернуться совсем. Во всяком случае, Землю вы скорее всего потеряете. Потеряете навсегда.
Механизм под Александром Синяевым нетерпеливо перебирал длинными ногами, торопясь вырваться на свободу. Человек ждал. Ему вдруг стало мучительно от мысли снова остаться наедине со всем, что его ожидало. “По-товарищески”… Места на спине механизма было сколько угодно. Александр Синяев ждал решения Бабича.
Некоторое время тот стоял неподвижно. Два пути, и такие разные. Отказаться от Земли? Нет, никогда в жизни.
— Прощайте, — сказал Александр Синяев. И вдруг Бабич, перестав думать, неловко вспрыгнул на спину механизма позади Александра Синяева.
— Нет, — сказал он, — я с вами. Вы меня обманули, человек не буриданов осел. Перед человеком только одна дорога…
Он замолчал. Механизм под ними пританцовывал от нетерпения.
— Ну что ж, — сказал Александр Синяев. обернувшись через плечо, — спасибо. — Он посмотрел на лучемет в руке Бабича. — Пока можете спрятать. В коридорах он вам не понадобится.
— А потом? — спросил Бабич, убирая оружие в кобуру. Пистолет, выданный Мониным, сиротливо лежал подле стены.
— Я уже говорил. Экипаж покинул корабль, но жизнь осталась. Даже на древних парусниках жили тараканы, крысы и прочее. Микробы, бактерии… А здесь есть и оранжереи — но это не заповедник флоры и фауны минувших эпох. Здешняя жизнь миллиард лет развивалась свободно, без всяких помех. Биосфера — а здесь внутри целая биосфера. — отрезанная от космоса слоем брони, становится уродливой, хищной, недоброй. Эволюция на больших кораблях делает такие зигзаги, что встречаться с ее продуктами нежелательно. Обычно это страшная жизнь. Вы были правы — здесь живут чудовища, Николай.
