Кристофер Энвил - САБОТАЖ
Полковник сделал паузу, и люди в помещении зашевелились, переваривая сказанное.
— Настроения человека заразны. Они определяют его поведение. Выбей оружие из рук человека — он найдет другое. Заставь лидеров предать его — он выберет новых. Испорти технику — он ее починит. Но измени его сознание так, что ему станет на все наплевать… — Полковник обвел помещение взглядом. — В общем, господа, проиграть этот бой мы не вправе.
* * *
Оказавшись на поверхности, Мартин и другие участники рейда рассредоточились по территории колледжа — незримая сеть невидимых глаз, ведущая наблюдение за каждой аудиторией, за каждым административным кабинетом, связанная воедино маленькими коротковолновыми передатчиками на шее и миниатюрными приемниками в ушах. Глаза внимательно наблюдали за происходящим, и, наконец, в ухе Мартина раздался голос сержанта Кейнса.
— Майор, думаю, я нашел.
— Где?
— Аудитория 24, корпус социологии.
Мартин мысленно представил схему здания, которую успел заучить, пока они поднимались на поверхность.
— Отлично. Что там происходит?
— Лекция по начальной психологии, все признаки налицо. Голос лектора проникает прямо в голову. Его слова заставляют меня чувствовать себя ничтожным, беззащитным. Приходится непрерывно защищаться, и борьба отнимает много сил.
— Похоже, это оно и есть. Мы скоро будем.
В ухе зазвучал голос полковника:
— Майор Карни, рассредоточьте своих людей вокруг корпуса социологии. Если объект попытается ускользнуть, мы пометим его красящими пулями. А вы устроите несчастный случай.
— Слушаюсь, сэр, — раздался голос Карни. — Он не уйдет, сэр.
— Майор Мартин, ваши люди продолжат наблюдение за остальными корпусами, но спецотряд должен быть у корпуса социологии. Сдается мне, навести здесь порядок будет не так-то просто. Сержант Кейнс, вы покинете аудиторию, как только откроется дверь, и будете ждать у входа. Операцию проводят майор Мартин, капитан Барнс и я.
* * *
Дверь аудитории 24 распахнулась, как будто от сквозняка. Полковник, Мартин и Барнс на счет три быстро шагнули внутрь, держась за плечо невидимого впереди идущего.
Справа от них рядами сидели студенты. Слева висела большая классная доска, дальше — закрытая дверь, возле нее — стол. У дальней стороны стола, лицом к доске, стоял человек с выражением абсолютного всезнания на лице. Он говорил, и в его голосе смешивались интонации недовольства, насмешки и торжества.
Но вот он замолчал, бросил взгляд через помещение, затем быстро и решительно направился к двери. Полковник, Мартин и Барнс шагнули в сторону. Пока преподаватель закрывал дверь, они пробрались мимо стола в противоположный угол комнаты, где потом стояли, привалившись к стене, и ждали.
Преподаватель вернулся за стол.
Мартин бегло оглядел студентов: у всех одинаково отрешенный вид. Многие как будто впали в каталептический транс и сидели неподвижно, уставившись в одну точку. Преподаватель прохаживался перед ними, подходил к исписанной каракулями доске, потом снова поворачивался к аудитории. Его голос напоминал жужжание готовящейся ужалить осы.
— А сейчас подытожим сказанное, — сказал он, повернулся к доске и двумя широкими взмахами начертил две почти горизонтальные линии на расстоянии полуметра друг от друга. Рука поднялась, замерла на мгновение, потом быстрым движением нарисовала неровный овал между двух линий, а над верхней линией торопливо набросала серию знаков «минус». Жесты казались почти театральными, но Мартин не заметил, чтобы кто-нибудь в аудитории улыбнулся или хотя бы изменил выражение лица.
Преподаватель повернулся к классу.
— Это — исходное состояние человека. Вот тут, — он чиркнул мелком по овалу, — его эго. Здесь, — стукнул по верхней линии, — антипатия. Здесь, — нижняя линия, — привлекательность. Что в результате? — Быстрым движением он нарисовал стрелку, направленную вниз. — Эго движется сюда. Его толкает антипатия и притягивает привлекательность. У эго нет собственной воли. Такого явления, как «воля», вообще не существует. Есть только желание. Оно коренится в подсознании. Мы не контролируем свое подсознание. Следовательно, желания, которые обуславливают наши поступки, являются, по сути, внешними силами, нам не подконтрольными. Мы не управляем желаниями. Это они управляют нами. Человек — марионетка. Отбросьте лицемерие и признайте свое безволие, беспомощность и бездуховность. Есть только желание, и ничего кроме желания, будь то алчность, похоть…
Голос то крепчал, то становился тише, и его воздействие на сознание теперь было вполне ощутимым. Мартину казалось, что его впихивают головой вперед в маленькую комнатку с искаженной перспективой, где вся мебель деформирована, стены и потолок сходятся под невозможными углами, а окна с кривыми стеклами смотрят на явно безумный мир.
В ухе раздался голос тихий, но внятный голос полковника:
— Мартин. Вытаскивай его.
Мартин нажал языком на капсулу, прикрепленную к нижнему зубу. Она повернулась и легла на жевательную поверхность зуба.
Он шагнул вперед.
Причитающий голос плыл по аудитории, но Мартин едва слышал его. Остановившись в метре от одутловатого лица, покрытого капельками пота, он поднял руку к краю шлема, сжал челюсти, почувствовал хруст капсулы, проглотил жгучую жидкость и одновременно сдвинул назад переключатель, расположенный в углублении на внутренней стороне шлема. Потом сосредоточил все свое внимание на стоящем перед ним человеке.
Как это произошло, Мартин не уловил, но внезапно угол зрения изменился. Он вдруг увидел класс прямо перед собой, хотя только что тот находился у него за спиной. Он услышал, как изменился тон бубнящего голоса и заметил перемену в яркости света, который теперь воспринимали другие органы зрения.
Послышался едва различимый скрип кожи и шелест одежды.
Голос продолжал:
— …не индивидуальность, а только запутанность. Психология становится наукой и опровергает саму себя, ибо души не существует. Душа — это фикция, а дух…
Голос внезапно затих, будто ожидая новых приказов.
Мартин почувствовал на своем плече короткое ободряющее пожатие. Кто-то прошел мимо — осторожное, едва ощутимое перемещение двух человек, бережно несущих третьего.
Глядя на мир сквозь чужую зрительную систему, Мартин представил себе, какая жестокая встряска ждет человека, поставленного врагами на службу распространения зараженной философии. Его, разумеется, «реабилитируют». Что он почувствует, когда вернется в свое беспилотное тело накануне восстановительного курса? Ему придется собрать волю в кулак и преодолевать одно препятствие за другим, чтобы убежать от надвигающейся мучительной боли. Хладнокровие и решительность будут постепенно закаляться — через испытания, провалы, пелену боли и новые испытания, пока, наконец, человек не станет достаточно сильным, чтобы преодолеть последнее препятствие. После этого он станет достаточно сильным для того, чтобы самостоятельно защищаться от психологических атак. Тогда ему доверят прежнюю работу. Человек не сохранит воспоминаний о пройденном курсе, но рефлексы и навыки останутся. Мартину, который прошел все это во время обучения не один раз, не очень понравилась мысль, что испытаниям подвергнется человек, который считает дух и волю вымыслом, а значит, не сможет обратиться к ним при необходимости.
