Владимир Малов - Семь пядей
Витя слабо кивнул головой и проглотил слюну. Ощущение, что все это происходит в каком-то сне, никак не проходило. Мозг между тем хорошо поставленным баритоном говорил дальше:
- До темноты осталось не так уж много времени. Ты пока расскажи мне подробнее о себе. Мне надо знать о тебе как можно больше.
Витя еще раз провел рукой по лбу. Лоб был сухой и горячий. Не очень складно Витя стал рассказывать о себе - о том, что живет он в Москве, на Седьмой Песчаной улице; о том, что заканчивает десятый класс средней школы и собирается поступать в институт, учиться на биолога вместе с одноклассником Левой Кругловым или же вместе с другим одноклассником, Аркашей Исаченковым, учиться на конструктора космических кораблей, точно пока еще не решено; о том, что отец его, Николай Васильевич Сайкин, работает на мебельной фабрике "Уют" начальником цеха, выпускающего секционную мебель, и всегда очень занят, а мама, Татьяна Сергеевна, библиотекарем в районной библиотеке...
За окнами постепенно стемнело. Тогда с чемоданом в руке и с Мозгом под мышкой Витя спустился в сад и пошел к сараю, где хранился семейный сельскохозяйственный инвентарь. Осторожно, стараясь не звякнуть чем-нибудь металлическим, он достал из сарая лопату. Чужой чемодан по совету Мозга был упакован в плотный мешок из-под калийной селитры. В саду теперь было прохладно и сыровато. Поеживаясь и слегка вздрагивая, Витя положил Мозг на скамеечку, устроенную отцом в меже, и с чемоданом и лопатой шагнул туда, где надлежало сажать клубнику. Все происходило именно так, как должно было происходить в каком-нибудь остросюжетном приключенческом фильме.
В эту ночь Витя Сайкин долго не мог уснуть. А когда сон все-таки пришел, Вите все время виделось, что он так и не засыпал яму землей и наутро соседи увидят на ее дне чужой чемодан. Несколько раз он даже выбегал в сад, а потом брел назад на террасу, облегченно вытирая со лба холодный пот. Уже на рассвете Вите приснился человек в пенсне и с бородкой клинышком. Человек бегал за Витей вокруг садовых участков и сердито кричал что-то не очень разборчивое.
Но утро было великолепным. Витя проснулся, выглянул в окно, и от ночных тревог не осталось и следа. Грядка, вскопанная под клубнику, выглядела так, словно по ней никто не ходил сто лет. Солнце, несмотря на ранний час уже начинавшее припекать, заливало зеленый летний мир потоками ласкового света. Громко и весело пели птицы. С участка Ивановых донеслись позывные воскресной радиопередачи "С добрым утром".
Тускло-фиолетовый футляр, лежащий на столе, спросил:
- Ну, чем бы я мог тебе для начала помочь?
Решившись, Витя попросил у Мозга первой серьезной помощи.
- Вы мне можете помочь, - сказал Витя застенчиво. - Очень хотелось бы сдать экзамен по физике, он послезавтра. Физика для меня всегда самый трудный предмет, по физике у меня всегда тройка. И Серафим Валентинович, он всегда...
Витя вздохнул.
- Но прежде у меня объяснение с родителями по поводу чемодана, напомнил Витя. - Хотя ваша версия, конечно, безукоризненна, - Витя вежливо улыбнулся, - объяснения не миновать все равно. Мама припомнит все вещи, которые я потерял за всю свою жизнь. Вы еще не знаете мою маму! Самое неприятное то, что разговоры будут долгие. Наверное, можно что-нибудь сделать, чтобы все прошло полегче и побыстрее?
В тускло-фиолетовом футляре вновь начались какие-то сложные мыслительные процессы.
7
Днем Витя вернулся в Москву.
В правой руке Витя держал свою красную авоську, и вместе с учебником физики и справочником "Куда пойти учиться?" в ней лежал теперь Мозг, завернутый в старую газету. В газете были прорезаны аккуратные дырочки, сквозь которые Мозг с колоссальным жизненным опытом мог видеть все, что происходило с его подопечным. От предстоящего объяснения с родителями у Вити все же немного замирало сердце.
Но синтезированное искусственно мозговое вещество действительно знало, что надо делать. На площади возле метро "Сокол", где шумно торговали цветами, не без удивления Витя купил по совету Мозга три великолепных пиона. Полчаса спустя, дома, когда Витя уже изложил версию, подсказываемую Мозгом (постоянно ощущать в голове чьи-то чужие мысли поначалу было немного странно и даже не очень приятно, но потом Витя привык), он вдруг преподнес маме цветы - из своей авоськи, лежавшей в углу комнаты, Мозг точно подсказал, в какой момент это сделать, чтобы подарок был естественным и своевременным. К Витиному изумлению, всякие разговоры с маминой стороны после этого немедленно и полностью были прекращены. Отец, вечно занятый, но тоже любивший при случае проводить воспитательные беседы, говорил о злополучной рассаде ("Где она, что с ней в самом деле?" - смятенно подумал Витя) лишь на несколько секунд дольше: наливая воду в цветочную вазу, мама вдруг ни с того вроде бы ни с сего припомнила старую семейную историю, уже обросшую многими легендарными и полуфантастическими подробностями, о том, как двенадцать лет назад папа забыл на кольцевой линии метро предмет куда более ценный - новенький контрабас, предназначенный в подарок Витиной двоюродной сестре, шестилетней тогда Наденьке, принятой в музыкальную школу. Отец после этого растерянно замолчал и стал выглядеть, как человек, совсем не знающий, что сказать. Витя был ошеломлен и подавлен: Мозг продемонстрировал блестящее знание психологии мира взрослых. Самому себе рядом с Мозгом Витя показался слабым и жалким.
Владелец Мозга, знающего все на свете, очень бережно взял авоську и пошел с ней в свою комнату. Там, встав на колени, он стал шарить под книжным шкафом, где со дня предыдущего экзамена лежал черный школьный портфель. Наконец отыскав его, Витя вытер с портфеля трехдневную пыль и вытряхнул из него на письменный стол учебники по химии и толстые тетради, исписанные формулами и уравнениями реакций. Химию Витя сдал на четверку, химия по сравнению с физикой давалась ему не в пример легче. Уложив в портфель Мозг, Витя стал проделывать в портфеле ножницами отверстия.
Чуть позже он сделал слабую попытку сесть за письменный стол с учебником физики. Открыв учебник, Витя искоса взглянул на портфель, и Мозг тут же промыслил - раз Витя просил его взять на себя заботу об успешной сдаче экзамена, значит ему незачем ломать голову над учебником самому. Не настаивая, Витя с большим удовольствием отложил учебник в сторону. Кажется, всерьез наступала новая жизнь, жизнь без забот и волнений...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Серафим Валентинович, учитель физики, вздохнул и посмотрел на окна с глубокой тоской. Ничего хорошего он не увидел. Окна были распахнуты настежь, но вместо желанной прохлады с улицы в них вливался обжигающий зной. Мощные солнечные лучи усердно преломлялись в оконных стеклах, и поэтому на стекла больно было смотреть. Полюс холода, сугробы и снегопады существовали где-то в другом, далеком от реальности мире.