Артур Кларк - Космическая Одиссея 2061 года
"Затем основная масса двинулась вновь. Она отделилась от разбитого корпуса и направилась на меня. Теперь я знал наверняка, что она реагирует на свет. Я стоял прямо под тысячеваттной лампой, которая уже перестала раскачиваться.
Представьте себе дуб – нет, лучше баньян с его многочисленными стволами, – расплющенный силой тяжести и пытающийся ползти по земле. Оно приблизилось к свету метров на пять и начало заходить с флангов, образовав вскоре вокруг меня правильное кольцо. Вероятно, это критическое расстояние: притягательное действие света переходит в отталкивающее. После этого какое-то время ничего не происходило. Я даже подумал, что оно, наконец, полностью превратилось в лед. Затем я увидел, что на ветвях образуются бутоны. Это напоминало ускоренный показ кадров с распускающимися цветами. Я действительно решил, что это цветы – каждый величиной с человеческую голову. Нежные, ярко раскрашенные лепестки начали раскрываться. Я подумал, что никто никогда не видел этих красок. Их просто не существовало до появления наших огней – наших гибельных огней – в этом мире. Зябнут слабые тычинки... Я приблизился к живой стене, чтобы лучше разглядеть происходящее. Ни тогда, ни в другие моменты я совсем не испытывал страха. Я был уверен, что оно не враждебно – даже если наделено сознанием.
Вокруг было множество цветов, одни уже раскрылись, другие только начали распускаться. Теперь они напоминали мне мотыльков, едва вылупившихся из своих куколок, – новорожденных бабочек с мягкими, еще не расправленными крыльями. Я приближался к истине. Но цветы замерзали – умирали, едва успев родиться. Один за другим они отваливались от своих почек, несколько секунд трепыхались, словно рыба, выброшенная на берег, и я, наконец, понял, что они такое. Их лепестки – это плавники, а сами они – плавающие личинки большого существа. Вероятно, оно проводит большую часть жизни на дне и, подобно земным кораллам, посылает своих отпрысков на поиски новых территорий. Я встал на колени, чтобы получше рассмотреть маленькое создание. Яркие краски тускнели. Лепестки-плавники отпадали, превращаясь в ледышки. Но оно еще жило: попыталось отодвинуться при моем приближении. Мне стало любопытно, каким образом оно чувствует мое присутствие. Я заметил, что каждая тычинка – как я их назвал – заканчивается ярким голубым пятнышком. Они напоминали сверкающие сапфиры или голубые глазки на мантии устрицы. Светочувствительные, но еще не способные формировать настоящие зрительные образы. У меня на глазах их яркий голубой цвет потускнел, сапфиры превратились в обычные невзрачные камешки.
Я уже знал, что следует делать. Кабель тысячеваттной лампы свисал почти до земли. Я дернул несколько раз, и света не стало. Я боялся, что опоздал. Несколько минут ничего не происходило. Тогда я подошел к окружавшей меня стене переплетенных ветвей и ударил ее ногой.
Существо медленно двинулось, отступая к Каналу. Света было достаточно – я прекрасно все видел. В небе сияли Ганимед и Каллисто, Юпитер выглядел гигантским узким серпом с большим пятном полярного сияния на ночной стороне.
Я проводил его до самой воды, подбадривая пинками, когда оно замедляло движение... Хрупкие льдинки хрустели у меня под ногами... Казалось, приближаясь к Каналу, оно набирается сил, будто знает, что возвращается домой. Интересно, выживет ли оно, чтобы расцвести вновь." «Оно исчезло в воде, оставив еще несколько мертвых личинок на чуждой ему суше. Несколько минут вода кипела, пока спасительный слой льда не отделил ее от вакуума. Я пошел назад к кораблю...» «Доктор Флойд, у меня две просьбы. Когда это существо классифицируют, надеюсь, его назовут моим именем. И еще – пусть следующая экспедиция доставит наши останки на родину. Юпитер оборвет мою передачу через несколько минут. Я повторю рассказ, когда связь снова станет возможна – и если выдержит мой скафандр.»
«Внимание, говорит профессор Чанг со спутника Юпитера – Европы. Космический корабль „Цянь“ погиб. Мы совершили посадку возле Большого канала и установили насосы на его краю...»
Внезапно голос исчез, вернулся на миг и угас, поглощенный шумами, на этот раз окончательно. Никто больше не услышит профессора Чанга; однако теперь устремления Лоуренса Тсунга были окончательно направлены в космос.
Глава 6
Озеленение Ганимеда
Рольф Ван-дер-Берг был именно тем человеком, который оказался в нужный момент в нужном месте.
Именно тем человеком он был потому, что как африкаанер, сын беженцев из Южно-Африканской Республики, и прекрасный геолог удовлетворял всем необходимым требованиям. Он находился в том месте Солнечной системы, где больше всего нуждались в его талантах; этим местом была самая большая из юпитерианских лун – третья по отдаленности от планеты. Самой ближней была Ио, далее следовали Европа, Ганимед и Каллисто.
Время тоже имело значение, хотя и не столь большое. Дело в том, что интересующая информация была получена более десятилетия назад и хранилась в памяти компьютера, подобно бомбе замедленного действия. Ван-дер-Берг впервые столкнулся с ней лишь в 2057, ему потребовался целый год, дабы убедиться, что он не сумасшедший, и только в 2059 он незаметно изъял эти данные из электронной памяти, опасаясь, что подобное открытие придет в голову кому-нибудь еще. Только после этого он смог целиком отдаться решению главной проблемы: что делать дальше? Как часто бывает, началось все с самого тривиального случая, не имеющего никакого отношения к работе Ван-дер-Берга. Его задача, задача сотрудника Планетной группы инженеров, заключалась в изучении и регистрации природных ресурсов Ганимеда; никакого отношения к наблюдению за соседней луной, высадка на которую к тому же была запрещена, он не имел.
Однако Европа оставалась загадкой, которую никто – не говоря уже о ее ближайших соседях – не мог выбросить из головы. Каждые семь дней Европа проходила между Ганимедом и сверкающим мини-солнцем, которое раньше было Юпитером. При этом возникали затмения, продолжавшиеся до двенадцати минут. В точке, ближайшей к Ганимеду, Европа казалась чуть меньше Луны, наблюдаемой с Земли, но на противоположной стороне орбиты, на максимальном удалении, уменьшалась вчетверо. Затмения нередко являли собой впечатляющее зрелище. За несколько мгновений до того, как Европа пересекала воображаемую линию, соединяющую Ганимед с Люцифером, она становилась зловещим черным диском в кольце малинового огня – это свет нового солнца преломлялся в атмосфере, созданной его теплом.
Менее чем за половину человеческой жизни Европа преобразилась. Ледяной панцирь на полушарии, постоянно обращенном в сторону Люцифера, растаял и образовал второй океан в Солнечной системе. В течение десяти лет он пенился и кипел, испаряясь в пустоту космического пространства, пока не было достигнуто равновесие. Теперь у Европы появилась атмосфера – тонкая, но ощутимая, хотя и не пригодная для жизни людей. Она состояла из водяных паров, сернистого водорода, двуокиси углерода, а также содержала серу, азот и различные редкие газы. И хотя не совсем правильно окрещенную Ночную сторону по-прежнему покрывал толстый слой вечного льда, территория, равная по размерам Африке, могла похвастать умеренным климатом, жидкой водой и несколькими далеко разбросанными островами. Вот примерно и все, что удалось разглядеть с помощью телескопов, находящихся на земной орбите. Когда первая крупная экспедиция в 2028 году отправилась к юпитерианским лунам, Европа была уже затянута плотной мантией облаков. Осторожное радиолокационное зондирование лишь продемонстрировало, что одна ее сторона покрыта сплошным океаном, тогда как другая – не менее сплошным льдом. Европа продолжала сохранять репутацию обладательницы самой плоской поверхности в недвижимости, принадлежащей Солнечной системе.
