Фриц Лейбер - Корабль призраков
Короткая ночь пролетела даже быстрее, чем ожидал Лопух. Так что внезапно брызнувшие в «Приют» рассветные лучи Бездельника были восприняты им как божественное знамение. Большинство посетителей разлетелись кто куда, немного вздремнуть.
Лопух ломал голову, под каким благовидным предлогом улизнуть из бара, но проблема неожиданно разрешилась сама собой. Корчмарь сложил заляпанный листок и запечатал его клейкой лентой.
– На вот, отнесешь это на Мостик шефу, лентяй. Подожди. – Он извлек из закутка оранжевый саквояж и перетянул его леской, тщательно проверив, достаточно ли туго он перевязан.
– По пути занесешь его в Чертоги Графа. Только смотри, Лопух, будь почтителен, не дерзи! Ну, давай, пошевеливайся!
Лопух сунул запечатанное письмо в единственный карман с работающей молнией и застегнул его. Затем нырнул в направлении кормового люка, где чуть не столкнулся с Кимом. Вспомнив об угрозе Корчмаря избавиться от кота, он поймал его, обхватил пушистую грудь под передними лапами, и осторожно посадил к себе за пазуху. «Попутешествуешь со мной, Ким», – шепнул он. Кот вцепился иголками когтей в тонкий материал робы, устраиваясь поудобнее.
В глазах Лопуха коридор выглядел узким цилиндром, концы которого тонули в непроглядном тумане. Стенки его были исчерчены продолговатыми расплывчатыми зелеными и красными полосками. Лопух передвигался по нему в основном на ощупь или по памяти. Сейчас, насколько он помнил, ему надлежало держать курс лицом к постоянно дующему легкому ветру, перебирая руками точно по центральной линии. Миновав два уходящих перпендикулярно коридору цилиндрических ответвления со ступенчатыми мостками, Лопух вышел на прямой участок. Дважды ему приходилось огибать установленные строго по центру вентиляторы, работавшие так тихо, что он распознавал их близость исключительно по колебанию воздушного потока.
Затем ему в ноздри ударил запах земли и свежей зелени. Невольно поежившись от пробежавшего по спине холодка, он миновал задернутый эластичными шторами черный круг – отверстие главной канализационной трубы Третьего трюма. По дороге он не встретил ни души, что в Бездельник было странно. Наконец он увидел зеленое трепещущее марево Садов Аполлона, а за ними огромный черный экран, по которому в сторону кормы парил небольшой дымчатый оранжевый шар: наблюдая за ним. Лопух всегда испытывал необъяснимую тоску и страх. Было любопытно узнать, сколько на «Ковчеге» таких же черных экранов с изображением этого печального одинокого шара. По его наблюдениям, особенно много их попадалось по правому борту, едва ли не на каждом шагу.
Приблизившись к Садам настолько, что даже со зрением Лопуха можно было различить покачивание зеленых побегов и силуэты плавающих между ними садовников, он повернул по коридору направо, и одновременно – вниз. Еще две дюжины толчков руками вдоль линии, и Лопух выплыл к открытому люку; расчет пройденного расстояния и знакомые пряные запахи подсказывали ему, что он уже у входа в Чертоги Графа. Щурясь, Лопух различил переплетения черных и серебряных спиралей, украшающих большой сферический зал. Прямо напротив люка располагался еще один большой черный экран с изображением серовато-коричневого шара в крапинку.
Лопуха остановило предостерегающее шипение откуда-то из-под подбородка: «Ссстой! Молчччи, если жжжизнь дорога!» Кот высунул голову через воротник робы, его шелковистые уши щекотали шею. Лопух уже раскусил манеру кота все время разыгрывать драмы, набивая себе цену. А сейчас его предостережение вообще казалось глупым. Правда, по комнате кружило с полдюжины нагих тел, но это зрелище не вызывало ничего, кроме удивления. Лопух на таком расстоянии, конечно, не был способен разглядеть детали, но по пятнам волосистых островков он понял, что люди абсолютно голые. По комнате витали одно шоколадное и пять белых тел. Среди них он признал два самых светлых, одно – с платиновыми, другое – с золотистыми волосами. Любопытно, кто из них Альмоди – новая девушка Графа? С облегчением Лопух убедился, что ни одно из тел не соприкасалось с другим.
Рядом с золотистоволосой вертелось нечто, отливающее ярким металлическим блеском, а из него, как головы из туловища сказочного дракона, вытягивались тонкие красные пластиковые змейки, ведущие к лицам пяти остальных. Лопуху показалось странным, что Граф, отрядив одну из девушек прислуживать остальным, опустился до коллективного «приема» – позорного плебейского застолья, уместного разве что в среде опустившихся пьяниц. Правда, утешил он себя, по трубкам, наверное, течет благородное лунное вино или настойка самой высокой пробы.
Неужели Граф вознамерился составить конкуренцию «Приюту Летучей Мыши»? «Убогие времена, убогие нравы», – подумалось ему. Он нерешительно мялся на месте, не зная, куда бы пристроить оранжевый чемодан.
– Сссмывайся ссскорее! – едва слышно прошелестел Ким.
Пальцы Лопуха нащупали пристяжное кольцо люка. Он прицепил к нему чемодан за обтягивающие его невидимые струны, издавшие при этом едва различимый жалобный звон, и быстро занырнул обратно в коридор. В ответ на звон из Чертогов Графа донеслось тихое, но глубокое и протяжное рычание.
Лопух быстрыми короткими толчками добрался до центральной линии. Поворачивая за угол в направлении внутренней части корабля, он оглянулся. Из люка Чертогов выползала большая узкая голова с торчащими вверх ушами.
Рычание повторилось.
Лопуху показалось смешным, что он так по-детски испугался Сатаны, собаки Графа.
И все же, стремительными рывками он продолжал уносить себя и своего пассажира подальше. А ведь Граф, бывало, приводил своего большого пса в «Приют».
К счастью, Сатана не в состоянии был быстро двигаться по центральной линии: не имея острых когтей, он не мог цепляться за пол. Но зато умел, толкаясь лапами, отскакивать от стенки к стенке, как бильярдный шар, и таким образом развивать приличную скорость.
Различив впереди черные шторы канализационной трубы, Лопух затрепетал, лихорадочно пытаясь изменить курс.
– Что это тебе вздумалось пугать меня и гнать назад, Ким? – сердито спросил он.
– Я видел сущщий кошшмар, идзззиот!
– Да просто пятеро нудистов собрались приложиться к бражке, да еще была безобидная псина! Извини, но на этот раз ты обдурил самого себя, Ким. Сам ты – идиот!
Ким обиженно замолчал, спрятав морду за пазухой Лопуха. Лопух вспомнил, что всему кошачьему племени присущи тщеславие и обидчивость, но сейчас его беспокоило другое. А что если оранжевый чемодан сопрет какой-нибудь проходимец, прежде чем Граф на него наткнется? И еще – если Граф найдет чемодан, то не заподозрит ли он, что Лопух, вечный посыльный Корчмаря, подглядывал за ним и его девицами? И угораздило же его влипнуть в такую дурацкую историю в самый важный день его жизни! Правда, ему удалось наконец немного сбить спесь с наглого кота, и это слегка приободрило его.
