Рэй Олдридж - Контракт на Фараоне
— Нет, — ответил Накер.
— Там водится нечто вроде разумных рыб. Большую часть года они проводят подо льдом и только во время экваториальной оттепели выходят на открытую воду. На самом деле это не совсем рыбы, они теплокровные. Но у них есть жабры, поэтому я называю их рыбами. Может, эти твари и не разумны в строгом смысле этого слова, поскольку у них нет никакой технологии, но у них есть собственный язык, на нем они рассказывают странные рыбьи мифы, которые, кажется, вот-вот поймешь. Новые языки они усваивают с поразительной легкостью. И это не просто способность «ученой обезьяны» — рыбы пользуются огромным спросом как переводчики стихов, прозы и прочих словесных форм искусства. Похоже, они обладают способностью преодолевать межвидовые барьеры, передавая основную мысль и специфическую эмоциональную окраску произведения. Никто не понимает, как такое возможно, в том числе и сами рыбы. Данное явление породило несколько соперничающих школ нейролингвистики, но на самом деле никто не знает, как это у них получается.
— Они, должно быть, очень дороги.
— Еще бы. Долгие годы единственными поставщиками были охотники, которые отваживались забраться под лед — опасный промысел, если принять во внимание других хищников Серебряного Доллара. Клоны, выращенные за пределами планеты, говорить не умели и для перевода оказывались бесполезны. Видимо, эта способность развивается благодаря какому-то неизвестному фактору их родной среды обитания. Поэтому цена одной рыбки была весьма высока, пока предприниматели не построили инкубатор. Они обнесли подходящий участок силовой оградой и выплавили полоску льда, открыв воду. Рыбы, думая, что оттепель наступила раньше, скапливались в полоске воды, там их легко вылавливали, делали множество клонов, а затем выпускали в воду внутри силового поля. Идея сработала, и предприниматели разбогатели.
Накер не уловил сути рассказа:
— А при чем тут твоя работа?
— Рыбы сделались рабами, согласен?
— Да…
Руиз отвернулся, так что Накеру не было видно его лица:
— Инкубатор надежно охраняется как на поверхности планеты, так и с орбиты. Охрана — с Дильвермуна, многочисленная и хорошо обученная. Лобовой атакой их не взять, разве что нападающие решат прожечь дыру в океане, что уничтожит саму цель мероприятия.
Руиз остановился, словно история закончилась. Накер начал терять терпение:
— Ну и что?
— Ну и то, — вздохнул Руиз. — Представь, что ты устроился работать при инкубаторе. Представь, что однажды темной ночью ты прокрался туда с сачком и ведром. Какой подход даст свободу большему числу особей?
Руиз умолк.
Накер раздумывал над сказанным. После долгого молчания он произнес:
— Ну что ж, Руиз. И много ли пользы от твоего сачка?
Но Руиз уже утратил интерес к разговору и не ответил.
Мозг-навигатор приступил к сложному процессу подъема на поверхность Руизова сознания.
Руиз слышал, как хлюпают в стоках иммобилизационного ложа остатки шок-геля. Он открыл глаза. Возле него, как всегда неподвижный, сидел Накер.
— Ну вот ты и снова с нами. — Синтетический голос для пущего эффекта звучал усталым шепотом. Накер легко мог воспользоваться голосом эльфа или любым другим.
Руиз провел рукой по мокрым волосам, сметая серебристый ореол датчиков:
— Да… Как успехи?
— Вполне, мой друг. Хотя не премину напомнить мой девиз: я работаю на совесть, и все же — не попадайся.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Обратно Руиз, подгоняемый императивом Лиги, добрался без приключений. Вынырнув в цивилизованных коридорах Дильвермуна, он взял такси до стартового комплекса, где его ждал корабль.
«Вигия» была небольшим судном межзвездного класса. Потрепанный снаружи кораблик изнутри поражал роскошью, а все механизмы были идеально отлажены. Руиз поднялся на борт с чувством человека, который вернулся домой. Люк закрылся, он впервые за много дней ощутил себя в безопасности.
Императив в его подсознании расценил возвращение на корабль как вполне допустимый ход, направленный на скорейшее выполнение миссии, и настойчивое давление на мозг прекратилось. Руиза охватила приятная истома, и он решил насладиться этим ощущением, пока позволяет время. Взяв бокал хорошего бренди, он удобно развалился в своем любимом кресле. Чтобы расслабиться, медленно втянул воздух и, так же не торопясь, выдохнул. Он пригубил согревающий напиток, отставил бокал и закрыл глаза. Руиз думал о том, что рассказал Накер. Лига Искусств готова пожертвовать им, лишь бы получить хоть каплю информации о промышляющих на Фараоне браконьерах. Почему? Фараон, конечно, планета весьма прибыльная, но ведь у Лиги тысячи подобных миров. Чем же этот так отличается от остальных? Или дело в другом?
Руиз снова припомнил свой визит к фактотору Лиги, чье задание ему предстояло выполнить на этот раз. Это оказалась пожилая дама по имени Альдиусен Миктиас. Длинное лицо и тонкие кости выдавали в ней циньянку.
— Входите, входите, — воскликнула она, кланяясь и на циньянский манер потирая запястья. — Всегда рада вас видеть, гражданин Ав. Я так счастлива, что вы нашли для нас время!
Руиз осторожно кивнул и уселся на стул подальше от письменного стола Миктиас.
— Сигарету? Порошок? Влагу? — Миктиас показала на бар, занимавший заднюю стену кабинета под большим голопейзажем Лугов Завтрашнего Дня.
Руиз покачал головой:
— Нет, спасибо. Вы предлагаете контракт? Миктиас широко улыбнулась, продемонстрировав мелкие голубоватые зубы:
— Именно. И приятно видеть, что вы не утратили своей неподражаемой прямоты. Значит, так. Нас беспокоят нелегальные сборщики урожая в примитивном мире с низким уровнем технологии. Это наши владения в Манихейском регионе на центральной границе.
Руиз задумчиво потер подбородок:
— Пустынный неприветливый мир? Какие-то артисты? Фокусники?
Миктиас хлопнула в ладоши, звук получился тихий и неприятный.
— Вы и вправду неплохо осведомлены. Да! Мы хотим, чтобы вы отправились туда, собрали сведения и, если удастся, покончили с нелегальным сбором урожая. Хотя условия контракта будут считаться выполненными, если вы назовете преступников и укажете их местопребывание, дабы их по закону покарала десница нашего возлюбленного работодателя. Но, как всегда, за пресечение преступных деяний полагается изрядная премия.
Агент подмигнула и рассмеялась, при этом ее лошадиная физиономия затряслась от неискреннего веселья.
Руизу сделалось не по себе, как бывало всегда, когда его нанимала Лига Искусств. Однако лицо его хранило выражение вежливого интереса.
