Грег Бир - Смертельная схватка
– А как зовут вас?
На самом деле он и так давно знал имена своих подопечных, поскольку часто прислушивался к их разговорам.
– Пруфракс, – представилась самка. – Я – перчаточница.
Гуманоидные особи обладали весьма ограниченным объемом генетической памяти. Тем, которых они вывели здесь, в искусственных условиях, заложили в память их имена, род занятий и элементарные сведения о среде обитания. Гуманоиды естественного происхождения, по всей видимости, рождались с нулевыми знаниями. Правда, полной уверенности у него не было – гуманоидная химия репродуцирования необычайно тонка и сложна.
– Пруфракс, я – учитель, – сказал Арис, стараясь свыкнуться с необычной логической структурой языка.
– Не понимаю тебя, – ответила самка.
– Ты учишь меня, а я – тебя.
– У нас есть Мама, – возразил самец, показывая на машину. – Она нас учит.
«Мама», как они ее называли, была подключена к мандату. Изолировать гуманоидов от этой штуки – по сути дела, аналога сенексийского мешочка с памятью – было невозможно. Все упиралось в то, что гуманоиды появляются на свет не снабженные даже простейшими знаниями.
– А вы знаете, где находитесь? – спросил Арис.
– Там, где мы живем, – ответила Пруфракс. – В режиме открытых глаз.
Арис показал им через иллюминатор звезды и небольшой участок туманности:
– А теперь вы можете сказать поточнее?
– Мы – среди огней, – сказала Пруфракс.
Так значит, гуманоиды в отличие от других видов Населения I не в состоянии инстинктивно определять свое местонахождение по звездам…
– Не разговаривай с ним, – предостерег самец. – У нас есть Мама.
Арис проконсультировался у мандата по поводу странного имени, что они присвоили машине.
– «Мама», – объяснил тот, – это слово естественного происхождения, раньше оно обозначало живородящего родителя.
Арис отключил машину.
– Мама больше не работает, – объявил он.
Жаль, что эксперимент не доверили ему с самого начала. Он заказал бы инженерной стене совершенно другую конструкцию, тоже связывающую их с мандатом и подпитывающую, но в меньшей степени поддающуюся идентификации. Арис хотел, чтобы чувство полного комфорта ассоциировалось у гуманоидов исключительно с его персоной.
Машина грузно осела, а самка тут же выдернула свой шнур из сети и расплакалась – реакция, совершенно непонятная Арису. С мандатом же его связывали не настолько доверительные отношения, чтобы спросить его о причине завывающих звуков и влаги, выделяемой из глаз.
Вскоре самец и самка улеглись на пол и задремали. Мутант» же, издавая мягкое-урчание, попытался приблизиться к прозрачной стене. Он вскинул тоненькие ручонки, о чем-то умоляя Ариса. На двух других особей он не обращал ни малейшего внимания – похоже, он хотел сейчас одного – уйти вместе с Арисом. Возможно, биологам частично удалась трансформация, и в нем теперь сенексийских черт было больше, чем человеческих.
Арис торопливо попятился в холодный и безопасный коридор.
«Мелланже» и сенексийский корабль кружили в бесконечном танце, перескакивая с орбиты на орбиту, прыгая влево-вправо, вперед-назад, стараясь при помощи хитроумных маневров прощупать врага и скрыть собственные намерения. Гуманоидный корабль неумолимо приближался – как и все корабли гуманоидов, он был быстроходнее сенексийских, а экипаж его лучше ориентировался в высших геометриях.
Пруфракс не терпелось пустить в ход свои знания и мастерство, она чувствовала себя спелым плодом, который вот-вот свалится с дерева. На последнем этапе тренировок, накануне выброски, эльфы становились очень восприимчивы. А потому Пруфракс позволили подыскать себе возлюбленного и отвели им крошечные отдельные апартаменты возле зеленых троп.
Контакт прошел удовлетворительно от начала до конца. Ее партнером стал старый перчаточник по имени Кумнакс. Пока они лежали в кабинке, словно погрузившись в миф, он рассказывал ей о прошлых битвах, спецтактике и искусстве выживания.
– Выживания? – переспросила она вначале, совершенно недоумевая.
– Ну да, конечно. – Его вытянутое коричневое лицо выражало неподдельный интерес к зеленым тропам, на которые открывался вид из маленького оконца.
– Не понимаю тебя, – сказала Пруфракс.
– У большинства перчаточников это не получается, – терпеливо втолковывал он.
– У меня получится.
Кумнакс повернулся к ней.
– Тебе сейчас шесть, – сказал он. – Ты очень молода. Мне – десять. Тебя первый раз посылают на задание. Ты абсолютно уверена в себе. Но большинству перчаточников выжить не удается. Нас плодят тысячами. Мы – пушечное мясо. Наши генотипы копируют лучших перчаточников прошлого, но даже лучшие не выживают.
– У меня получится, – упрямо повторила Пруфракс, выставив челюсть.
– Ты всегда это говоришь, – пробормотал он.
Пруфракс взглянула на него недоуменно.
– В прошлый раз, когда я тебя знал, – пояснил он, – ты тоже все время это твердила. И вот ты опять здесь, в новой плоти.
– В какой прошлый раз?
– Мастер Кумнакс… – оборвал его механический голос.
Кумнакс стоял, глядя на нее сверху вниз.
– У нас, перчаточников, слишком длинные языки. Им не нравится, что нам все это известно, но что они могут поделать?
– Вы нарушаете режим секретности, – настаивал голос. – Пожалуйста, доложите службе С.
– В этот раз, если протянешь подольше обычного, то узнаешь кое-что, о чем рассказчики не говорят.
– Не понимаю, – медленно и четко выговорила Пруфракс, глядя ему прямо в глаза.
– Ладно, хватит, – сказал Кумнакс. – Старые должки я уже вернул. А теперь пойду получать нагоняй от начальства. Мы, перчаточники, – упрямые ребята.
Он вышел из кабины, и Пруфракс так больше и не видела его перед операцией.
Семенной корабль укрылся в жарких недрах протозвезды, загородившись от камней и кусков льда щитами. Созвездие образовалось на месте густого скопления звезд четвертого и пятого поколений, и их обломки теперь градом сыпались на корабль Ариса.
Никогда еще Арис не попадал в такую изоляцию. Никто из отростков-индивидов не обращался к нему, более того, все старательно избегали его. Он регулярно отчитывался перед базовым разумом, но даже там наталкивался на все более теплый прием, и в конце концов такое общение стало для него буквально невыносимо. Чуть позже он догадался – все это спланировано заранее. В результате он сблизился со своими подопечными-гуманоидами и даже – страшно сказать – почувствовал к ним некоторую симпатию. Арис обнаружил, что между сенекси и гуманоидами можно добиться взаимопонимания, когда обе стороны в этом нуждаются.
Базовый разум интересовался одним вопросом: насколько успешно их можно внедрить на корабль гуманоидов? Сойдут ли они первое время за своих, успеют ли наладить саботаж или сразу засветятся? Закодированные инструкции, составленные сенекси, уже потихоньку вводились им во время сеансов обучения.
