Галина Полынская - МетрОполь
— Э-ге-гей, Снегурочка, — Артур похлопал его по щекам. Никакой реакции, лишь едва заметно поднимающаяся и опускающаяся грудь. — Ладно, приступим.
Открутив пробку, Артур плеснул немного в ладонь и поочередно принялся растирать стопы, грудь, виски. Затем умудрился влить пару капель ему в рот. Пацан закашлялся так, будто хватил целый стакан и соизволил, наконец-то, открыть глаза. Артур замер с открытой бутылкой в одной руке и пробкой в другой. Молочного цвета белки, бледно-желтые глазные яблоки, узкие оранжевые зрачки.
— Во, как… ничего себе… Эй, ты меня видишь? Алле, прием, как слышно? Ты не слепой? Не глухой? Не дебил?
Мальчишка молча поднялся и сел, не сводя взгляда с Артура, из чего он сделал вывод, что эти глаза зрячие.
— Паца-а-а-ан! Скажи хоть слово-о-о!
— Слово, — тихо произнес он, и Артур несказанно обрадовался.
— О, значит, ты все понимаешь, разговаривать умеешь. Скажи еще что-нибудь.
— Зачем ты меня спас? — он наклонил голову, исподлобья глядя на спасителя отнюдь недружелюбным взглядом, вкупе с цветом его глаз, смотрелось жутковато.
— Здрасте. — Артур присел рядом и полез в пакет за сигаретами. — Я тебя тащил, чуть не надорвался, водку на тебя тратил, ты мне тут теперь козу рисуешь?
— Ты не должен был так поступать! — назидательно отрезал щенок, и Артур от изумления едва не подавился дымом.
— Давай зашвырну обратно, мне не трудно. Конечно, назад я тебя не поволоку, здесь закину — на раз. Еще дальше, чем было.
— Теперь уже поздно, все с начала надо начинать, придется заново готовиться.
— К чему?
— К смерти.
— Ага. — Артур с сожалением посмотрел на выкуренную до фильтра сигарету. — Значит, ты здесь умирал, а я тебе помешал? Вы уж простите, дяденька, я ж по незнанию.
Мальчишка молчал, хмуро разглядывая свои босые ноги. Артур отбросил фильтр в снег и глотнул водки, с досадой отметив увеличивающуюся пустоту в стеклотаре.
— А чего помирать надумали, если не секрет?
— Разве ты не видишь, кто я такой?
— Ну… вижу.
— А что тогда спрашиваешь?
— Может я, конечно, не все правильно понимаю… ты с родителями, что ли поругался?
— У меня нет родителей, — слова он произносил с каким-то неуловимым акцентом, похожим на немецкий.
— А, сирота, значит, но тоже не повод для грусти. Я, к примеру, тоже сирота, и ничего, жив.
— Ты издеваешься надо мной? — он поднял голову и посмотрел на Артура зло и обиженно.
— Спаси боже, и не думал.
Наконец, пацан удосужился повнимательнее присмотреться к внешнему виду Артура. Осторожно потрогав его рубашку, он неуверенно произнес:
— А что ты тут вообще делаешь?
— Сам бы хотел знать, — Артур убрал бутылку в пакет, начиная борьбу с искушениями.
— Ты же гроган, вы здесь не живете.
— Я… кто?
Пацан не ответил, теперь он пристально изучал брюки и светлые летние ботинки Артура, волею снега, превращенные черт-те во что.
— Так как ты меня назвал?
— Гроган… — мальчишка принялся медленно, незаметно отодвигаться от Артура подальше.
— Спокойнее, — Артур продемонстрировал пустые ладони и желание продолжать диалог, — выслушай меня, мне нужна помощь и я готов ее на что-нибудь обменять.
Мальчишка замер, на его лице промелькнул настороженный интерес.
— Для начала, как тебя зовут?
Он смотрел на Артура с нескрываемым недоверием.
— Просто ответь: как? Тебя? Зовут?
— Беглов, — помедлив, ответил он.
— Так, хорошо, с мертвой точки съехали, фамилию узнали, теперь имя можно?
Мальчик поморщился, видимо пытаясь понять все, что говорит Артур, и повторил:
— Беглов.
— Ладно, хрен с тобой, Беглов так Беглов. А меня зовут Артур, будем знакомы.
Тот промолчал, не мигая, глядя на него. Артура не радовала эта композиция, но он не стал предъявлять претензии — в любой момент несостоявшийся самоубийца мог задать стрекоча, а гоняться за ним по заснеженным равнинам хотелось меньше всего.
— Беглов, — начал Артур, — дело в том, что я не из вашего мира, я издалека, и честно сказать, понятия не имею, как здесь оказался, понимаешь?
Молчание.
— И я хочу обратно. Если ты мне поподробнее расскажешь что тут у вас к чему, возможно, я найду какой-то выход. Андестенд?
— Значит, ты не гроган?
— Не знаю, хорошо это или плохо, но нет. А что это такое вообще?
— Гроган?
— Да!
— У них такие же волосы как у тебя. Черные.
— У нас это называется — брюнет. И это все? Вся особенность?
— Нет.
Постепенно Артур начинал закипать, каждое слово из Беглова приходилось буквально вытягивать.
— А ты как называешься? И почему, все-таки, собирался умирать?
— Я же дайкар, рано или поздно превращусь в даку.
— М-да, это, конечно, многое объясняет… — внезапно резко захотелось есть, но Артур решил довести дело до конца. — Ты можешь поподробнее рассказать, что к чему? Что такое дайкар? В чем разница между тобой и этими, как же их… гроганами?
Беглов глубоко вздохнул, помедлил минутку, и заговорил. Из его маловразумительного рассказа, Артур вынес следующее. Все, кто рождаются дайкарами — светловолосыми и желтоглазыми, не зависимо от пола, отправляются в своеобразную армию, где проводят всю жизнь. Гроганы же являются «главными и идеальными, они мудры, прекрасны, и наделены необыкновенными талантами и дарованиями».
Когда Беглов заученно, автоматически перечислял достоинства гроганов, на его лице с тонкими, маловыразительными чертами, непроизвольно возникло такое выражение, будто он сейчас плюнет в кого-то невидимого. К сожалению, ничего полезного лично для себя Артур не вынес из этого повествования.
— А как называется ваш мир?
— Таграс.
— Угу… А с кем можно поговорить на мою тему? На тему возвращения назад?
— С Богом.
— Да? — губы Артура невольно растянулись в улыбке. — А с кем-нибудь более реальным?
— Кто может быть реальнее Бога? — изумился Беглов, и Артур полез в пакет за остатками нарезки. «Кажется, я попал, — пока еще без паники подумал Артур, отправляя в рот тончайшие ломтики под пристальным взглядом Беглова, — причем попал конкретно… интересно, что же это такое? Параллельный мир какой-то или другая планета?» Он посмотрел на наглухо затянутое плотным облачным маревом небо, и вздохнул, едва не поперхнувшись ветчиной.
— Да, кстати, — откашлялся Артур, — а откуда ты русский язык знаешь? Ну, язык, на котором мы сейчас разговариваем?
— Оттуда, — он показал пальцем на голову Артура.
— В смысле?
— Я считал слова, идентифицировал их с мысленными образами, и понял твой язык.
