Фрэнк Герберт - Мессия Дюны
?Почему же теперь она заговорила об Ирулэн?" — силился понять Пол.
— Я тебя встревожила, — извинилась Чани. — Я не хотела этого.
— Чего же ты хотела?
Она стыдливо улыбнулась, встретив его взгляд.
— Если ты сердишься, любимый, не скрывай этого.
Пол снова опустил голову на подушки.
— Может быть, отослать ее? — спросил он. — Польза от Ирулэн теперь сомнительная, к тому же мне очень не нравится ее последнее путешествие.
— Ты не отошлешь ее, — сказала Чани, продолжая массировать ему ноги. — Ты много раз говорил, что она твоя связь с врагами, что по ее действиям ты угадываешь их планы.
— Почему же тогда ты заговорила о ее желании иметь ребенка?
— Я думаю, это обескуражит наших врагов и поставит Ирулэн в зависимое положение… если ты сделаешь ее матерью.
По движениям ее рук он понял, чего стоили ей эти слова. В горле у него застрял ком. Он негромко сказал:
— Чани, любимая, я поклялся, что она никогда не будет лежать в моей кровати. А ребенок дал бы ей слишком большую власть. Ты что, хочешь, чтобы она заняла твое место?
— У меня нет места.
— Неправда, Сихайя, моя пустынная весна. Почему ты вдруг решила позаботиться об Ирулэн?
— Я забочусь о тебе, а не о ней. Если у нее будет ребенок Атридесов, ее друзья усомнятся в ее верности им. Чем меньше они будут верить ей, тем меньше она принесет им пользы.
— Ее ребенок может повлечь за собой твою смерть, — сказал Пол. — Ты знаешь, какие здесь возможны заговоры. — Он повел рукой, повторяя очертания крепости.
— Ты должен иметь наследника! — выдохнула она чуть слышно.
— Ах, вот оно что!
Теперь все ясно: Чани не родила ему наследника, значит, это должен сделать кто-то другой. Почему бы и не Ирулэн? Так рассуждала Чани. И это должно быть сделано при помощи секса, так как по всей Империи действовало строжайшее табу на любые искусственные способы оплодотворения. Чани пришла к этому заключению, руководствуясь естественной логикой Свободных.
Пол в новом свете рассматривал ее лицо. Его он знал лучше, чем свое собственное. Он видел его в экстазе страсти, видел смягченным сном, видел на нем выражение страха, гнева, печали…
Он закрыл глаза и снова мысленно увидел Чани еще юной девушкой поющей, просыпающейся рядом с ним. В его воспоминаниях она улыбалась, сначала стыдливо, потом напряженно — как будто хотела бежать из его видений.
У Пола пересохло во рту. На мгновение он ощутил дым опустошенного будущего. Голос из другого видения приказывал ему: освобождайся, освобождайся, освобождайся! Его пророческие видения уже очень давно приносили ему картины будущего, обрывки чужих языков. С того самого мгновения, как первое видение посетило его, он вглядывался в будущее, надеясь увидеть там мир.
Конечно, путь существует, он знает это. Не зря видение кричит ему: освобождайся… освобождайся… освобождайся!
Пол открыл глаза и посмотрел на Чани. Она перестала массировать ему ноги и сидела теперь неподвижно, как изваяние, настоящая Свободная! Черты ее лица оставались знакомыми под голубым незхопи — шарфом, который она обычно носила в помещении. Но на лице ее застыла непреклонность, древний и чуждый ему образ мыслей. В течение тысячелетий женщины Свободных жили рядом со своими мужьями обязательно в мире и согласии. Сейчас в Чани было что-то от тех женщин.
— Единственного наследника, который мне нужен, дашь мне ты, — сказал Пол.
— Ты видел это? — спросила она, имея в виду его пророческое видение. Как и много раз до этого, Пол подумал, как трудно объяснить ей сложность видений, бесконечное число временных линий, которые одновременно проходят перед ним. Он вздохнул, представляя себе воду, поднятую из реки в ладонях, струйки, вытекающие сквозь дрожащие пальцы. Как может он рассказать о будущем, утекающем, как эта вода? Слишком много оракулов скрывают от него это будущее.
— Значит, ты не видел, — утвердительно сказала Чани.
Видение будущего, доступное для него путем крайнего напряжения сил, что оно может показать им, кроме горя? Пол чувствовал, что находится в негостеприимной промежуточной зоне, где его чувства качаются и плывут бесконечно, безостановочно…
Чани укрыла ему ноги и сказала:
— Наследник Дома Атридесов — это не шутка. Не следует полагаться на волю случая, ставить это в зависимость от одной женщины.
«Так могла бы сказать моя мать», — подумал Пол. Неужели леди Джессика тайно общается с Чани? Его мать, разумеется, встала бы на защиту интересов Дома Атридесов. Такой воспитала ее школа Бене Джессерит. И это остается в ней даже теперь, когда она противостоит воспитавшему ее ордену.
— Ты подслушивала, когда ко мне сегодня приходила Ирулэн, — в его голосе прозвучала суровость.
— Да, — ответила она, не поднимая на него глаз.
Пол вспомнил посещение Ирулэн. Он сидел в семейной комнате. На ткацком станке Чани он заметил незаконченное платье. Комната пропахла едким запахом пустынного червя, злым запахом, почти забивающим запах меланжа. Кто-то пролил жидкий спайс на ковер. Не самое удачное сочетание. Спайс растворил материю ковра. На том месте, где лежал ковер, на пластиковом полу остались масляные следы. Пол уже хотел позвать кого-нибудь, чтобы вытерли пол, но вошла Хара, жена Стилгара и лучшая подруга Чани, и доложила о приходе Ирулэн.
Пол вынужден был принять Ирулэн среди этих острых запахов, будучи не в состоянии преодолеть суеверие Свободных, что злые запахи предотвращают покушение на убийство.
Впустив Ирулэн, Хара вышла.
— Добро пожаловать, — сказал Пол.
На Ирулэн было платье из серой китовой шерсти. Она запахнула его плотнее и поправила волосы. Его мирный топ удивил ее, и заготовленные гневные слова замерли на ее губах.
— Ты пришла сообщить мне, что орден растерял последние остатки морали? — спросил Пол.
— Разве не опасно быть таким злым? — возразила она.
«Злой» и «опасный» — сомнительное сочетание", — подумал Пол. Его опыт ученика Бене Джессерит подсказывал ему, что она едва преодолевает желание уйти. За этим скрывается страх, и он понял, что ей предстоит дело, которое она не вполне одобряет.
— Они слишком многого ожидали от принцессы королевской крови, сказал он.
Ирулэн застыла на месте, и Пол понял, что она изо всех сил сдерживает себя. «Тяжелая ноша», — подумал он.
Ирулэн мало-помалу расслабилась. Она, видно, решила, что теперь уже нет смысла поддаваться страху и отступать.
— Ты позволил погоде быть очень примитивной, — сказала она, растирая руки. — Сухо, и сегодня, к тому же, был песчаный шторм. Неужели так никогда и не будет дождя?
— Ты пришла сюда не для разговоров о погоде, — заметил Пол. Он чувствовал, что Ирулэн хочет сказать ему что то, чего ей по позволяет сделать открыто ее воспитание. Его с самого начала вдруг понесло по течению, и теперь нужно было стараться прибиться к берегу.
