Михаил Харитонов - Факап
И опять-таки: был бы я помоложе, сразу накатал бы доклад. Но в свете нынешнего опыта я понимал, что отчётность нужда в двух случаях — или когда надо довести до начальства что-то действительно важное, или когда надо прикрыть собственный зад. Бомбардировать же вышестоящих ненужными бумажками — это занятие или для молодых восторженных идиотов, или для заведомых неадекватов и источников проблем. Тогда я думал, что к этим двум категориям не отношусь. Что касается задницы, то я тогда не думал, что в данном случае мне нужно её прикрывать. Дело-то самое обычное. Житейское, можно сказать. Поэтому я решил сначала разузнать что-нибудь стоящее, а потом уже докладываться. К сожалению, дальше всё завертелось так, что бумажку подавать было как бы поздно.
Начал я, естественно, с самого академика Улитнера. Подняв детализацию всех его обращений к БВИ (моих полномочий на это хватало), я выяснил, что темой гипноиндукции и реморализации Моисей Львович в последнее время не интересовался. То есть совсем, совершенно.
Однако академик меня всё-таки сумел удивить. Да так, что я рот раскрыл. Потому что почтенный гуманитарий, оказывается, скачал с БВИ десяток учебников по гиперсветовой астрогации, включая 138-е издание «Курса пилотирования», над которыми обливается слезами я уж не знаю какое поколение курсантов.
День 10
И опять я живой, да что ж такое творится-то? Медведь в лесу сдох, а я ещё нет. Жив, здоров, неуклонно повышаю музыкальную культуру. Сегодня, например, наблюдал закрытие диска звезды класса G тяжёлой планетой под вторую часть Лунной сонаты и кофе из автомата. Очень не хватало пломбира, а так — неплохо.
Кстати. Может, они меня решили уморить голодом? Свежо и остроумно. Тогда почему не убрали НЗ? В принципе, он рассчитан на полгода, если экономить — можно растянуть до девяти месяцев. Может, им ещё и ребёночка родить? Нет, не понимаю, совсем ничего не понимаю.
Ну что ж, продолжим, благословясь. Что мне ещё остаётся? Не биться же самому головой об стену? Нет? Вот и я так думаю.
Так, значит, про «Курс». Сначала я было подумал, что академик возжелал на старости лет получить права пилота-любителя. Однако, присмотревшись, я обнаружил среди скачанного редкое издание — «Теоретические основы системы Единой нумерации космических объектов» Тёмкина-Карамаева. Которое меня заинтересовало как раз тем, что практической пользы пилоту от него никакой. Потому что связь ЕН-нумерации с реальными координатами звёздных тел осуществляет компьютер, а как он это делает — пилоту более или менее безразлично.
Однако последовательность скачанных профессором книжек убедила меня в том, что ему зачем-то понадобился именно Тёмкин-Карамаев. Потому что он шёл по ссылкам: сначала нашёл самую известную книгу (тот самый «Курс»), изучил библиографию, нашёл что-то подходящее, скачал следующую. «Теоретические основы» были последней.
Впрочем, тут я ошибся. Внимательно проверив весь список, я обнаружил, что после «Основ» академиком было заказано и получено совсем уж маргинальное сочинение: мемуар некоего Ингмара Виттеля «Воспоминания астронома: десять лет в МКпПКО». Пробивка по базе БВИ показала, что эту книжку за последние тридцать лет экспонирования скачало человек двадцать с небольшим, и всё это были сотрудники Института Астрофизики, чаще всего — члены Межведомственной комиссии по переименованию космических объектов (то есть, собственно, МКпПКО). Тёмкин, кстати, туда тоже входил, книжку читал и зачем-то на неё сослался. Так или иначе, академик Улитнер был единственным посторонним, заинтересовавшимся этим опусом.
Разумеется, я скачал себе обе книжки и просмотрел. «Теоретические основы» оказались непосильными, так как трактовали вопросы соответствия номеров космических объектов в системе ЕН и их реальных координат в разных системах отчёта. А координаты космических объектов — которые все движутся с разной скоростью и по разным траекториям, иногда очень хитрым — это вообще тема невероятно сложная. Пилоты работают в системе локальных координат, выстраиваемой компьютером для каждого отдельного старт-финиша, и то голова припухает. Поддержание же всей системы ЕН в работоспособном состоянии требует точной идентификации каждого объекта, что обеспечивается непрерывно ведущимися работами по картографированию космического пространства системой астрозондов и много чем ещё, и всё это такая навороченная хренотень, что разбираться в ней надо всю жизнь. Как и в большинстве серьёзных тем.
Книжка Виттеля была, наоборот, читалась легко. Автор, даром что астроном, оказался совсем не занудой. Как я узнал впоследствии, отметился он в очень разных сферах деятельности. Но книжка была целиком и полностью посвящена его успехам и неудачам в административной сфере.
Речь шла о мелкой, но периодически возникающей проблеме. А именно: время от времени небесные тела получают два или больше разных номеров ЕН, и, соответственно, названий. И с этим надо что-то делать.
Например, откроет какой-нибудь свободный искатель звёздную системку, подаст в Институт рапорт с координатами и названием — скажем, назовёт звезду именем любимой Валечки. Координаты звезды он даст относительно центра Галактики, потому что ему так понятнее, а характеристики движения снимет кое-как, потому что болтаться на орбите неделю-другую, чтобы всё сделать по-человечески, ему влом. Но его рапорт оформлен правильно, он принимается и на картах возникает звезда Валентина с номером, скажем, ЕН-8-81496. Потом проходит тридцать лет, солнышко успевает убежать, и не совсем туда, куда ожидалось. Летит мимо астрозонд и снимает данные — естественно, в гиперполярных координатах с привязками к реперным точкам, потому что автоматике так проще. Рапорт идёт в Институт, там скучающий молодой сотрудник проверяет координаты (которые из гиперполярных в центральные переводятся непросто и с большим лагом), спектр и светимость (а это всё тоже меняется от времени, иногда значительно) и приходит к выводу, что открыто новое небесное тело. Которое он от скуки называет Злыдотой и присваивает ему номер, допустим, ЕН-8-97030. Так на картах поблизости от Валентины загорается звезда Злыдота. Потом на второй планете Валентины найдут трансураны и начнут их добывать, а на втором спутнике четвёртой планеты Злыдоты обнаружатся редкие формы жизни, и там откроют биостанцию. И ничего: геологи будут летать на Валентину, а биологи — на Злыдоту, не подозревая о близком соседстве. Но рано или поздно это всё-таки выясняется. Например, потому, что на второй планете решают поставить пассажирский нуль-портал и координаты начинают считать с точностью, необходимой для приёма-выдачи груза по протоколу ГПП/14МКС. Тут-то оно и вылазит. И дальше нужно как-то определить, какой же номер и какое название дать в итоге пресловутому солнышку.
