Василий Криптонов - Ты можешь идти один
Неприятности не заканчивались. Я на каждой перемене видел, как Петя разговаривает с Жанной. Я все ждал, когда же она нахмурится и отойдет от него, но Жанна только смеялась его шуткам. А на большой перемене они и вовсе ушли вместе в столовую.
Боря с аппетитом поглощал принесенные из дома бутерброды.
— Возьми бутерброд, — посоветовал Боря.
— Нет, спасибо.
Я никогда не питался в школе. С детства почему-то так пошло. К столовой у меня было ничем не объяснимое отвращение, а брать еду из дома не позволяла застенчивость. Нет, вернее взять-то я мог. Даже брал пару раз. Но ел, запершись в кабинке туалета. В этом было мало приятного, и я предпочитал подождать с обедом до конца уроков.
— Это отличная белковая пища! — настаивал Брик.
— Это бутерброд с колбасой.
— И с сыром!
— И с сыром, — признал я.
— Слушай, я тебя опять не понимаю. Ты скрываешь любовь, скрываешь голод… Какой в этом смысл? Поев сейчас, ты освободишь мозг от мыслей о еде и сможешь лучше усвоить новый материал! Кстати, с любовью то же самое. Если бы ты вчера…
Поскольку на нас опять начинали оглядываться, я взял бутерброд, посмотрев при этом на Брика так, что он не стал заканчивать фразу.
— Спасибо, — сказал я сквозь зубы.
— Пожалуйста! — заулыбался Брик. — Кстати, можешь сегодня зайти ко мне опять?
— Что случилось?
Боря понизил голос и наклонился ко мне:
— Мне нужно научиться готовить пищу.
— Чего?
— Я успел изучить только эти бутерброды. А в книгах пишут, что питаться ими всегда — вредно для организма. Мое тело и так норовит умереть при каждом удобном случае! Дома есть какие-то продукты, но с ними нужно что-то сделать.
— Господи боже, а мама-то тебе на что? — Мне не хотелось никуда идти после уроков. Хотелось прийти домой и молча страдать, вызывая в памяти лицо Жанны.
— Маму я убил, я ведь говорил об этом, — напомнил Брик.
Я поморщился.
— Блин, Боря, перестань так говорить, у меня мурашки по коже. Я не очень-то хорошо готовлю. Суп устроит?
— Суп — да. Читал, что горячая жидкая пища очень полезна.
Я не мог долго концентрироваться на рассуждениях Брика о вкусной и здоровой пище. Немного успокоиться получилось лишь когда Жанна вернулась в класс, и они с Петей уселись за разные парты. Почему-то я считал, что пока они не сели вместе — все не серьезно.
На физике Боря вновь завладел вниманием класса. Анна Федоровна рассказывала о переменном токе, и Боря, раскрыв рот, слушал ее. Когда же с теорией было покончено, он поднял руку.
— Да, Боря? — указала на него Анна Федоровна.
Брик встал.
— Вы хотите сказать, что в проводах реально все это происходит? — спросил он.
Я покраснел и уставился в парту. Почему мне стыдно за его нелепость? Это, что ли, называется дружбой?
— В смысле? — растерялась Анна Федоровна. — Конечно! Я весь урок об этом говорю!
— То есть, даже в такой плотной материи, как медный провод, действительно с огромной скоростью перемещаются электроны?
— Замолчи! — шипел я, что есть мочи, но Брик только отмахнулся от меня.
— Боря, ты издеваешься? — вздохнула Анна Федоровна.
— Нет, почему вы так думаете?
— Да, Боря, все так и есть.
— Но ведь любое движение само собой порождает энергию, насколько я успел усвоить. Значит, движение электронов, помимо того, что оно является электрической энергией, должно вырабатывать еще какую-то сопутствующую энергию.
Лицо Анны Федоровны просветлело.
— Ты совершенно прав! — Она повернулась к доске и принялась чертить какие-то завитки. — Эта энергия называется индукционной. Схематически ее можно изобразить как спираль, на всем протяжении проводника.
— И она никак не используется?!
— В бытовых условиях — нет.
— Это ведь потери большого количества энергоресурсов!
К этому моменту я уже перестал стыдиться. Брик не выглядел дурачком, задающим глупые вопросы. Я смотрел на него с удивлением.
— В общем, да, — признала учительница. — Но современное развитие науки не позволяет ее использовать.
— Не могу поверить. Вы можете зафиксировать эту энергию, но не можете использовать?
— Ее используют, но не настолько широко…
— Зря.
— Боря, извини, конечно, но я не отвечаю за практическое использование энергии, — съязвила Анна Федоровна. — Моя задача — объяснить вам принцип действия. А уж движение вперед науки и техники — ваша забота. Вы молодые, амбициозные — вам и карты в руки. Садись.
Боря просто рухнул на место. На его лице появилось такое выражение, будто он внезапно узнал, что окружающий мир — матрица, а на самом деле человечество давно порабощено машинами.
* * *Я стоял на крыльце школы и провожал их взглядом. Жанна и Петя. Он держал ее за руку и тарахтел о чем-то без передышки. «Вот и все, — сказал я себе. — Конец истории, у которой и начала-то не было».
— Мерзкий тип, да?
Я вздрогнул и увидел рядом Брика. Он тоже смотрел вслед этой паре.
— Тебе-то что? — скривился я.
— Мне — ничего. Просто он, очевидно, тебе не нравится. Ну что, пойдем?
— Куда?
— Готовить суп!
— А, точно…
Дома у Бори стало гораздо чище. Он разобрал некоторые коробки, а остальные распихал по углам, чтобы не мешались. В холодильнике у него я обнаружил курицу, немного картофеля, морковь и лук.
— Порежешь лук? — спросил я, разбираясь с устройством плиты.
— Конечно. Пополам?
— Нет, мелкими кубиками. Сначала почисти, потом режь. Возьми доску.
Я занялся морковью. Почистил несколько штук и принялся тереть их на терке. А интересно, что сейчас делают Жанна с Петей, пока я готовлю Брику суп?
— Кстати, не расскажешь, что там у тебя с мамой? — спросил я, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.
Вместо ответа Боря всхлипнул. У меня рука остановилась, сжимая морковку. Неужели он плачет?
— У меня нет мамы, — пробормотал Брик, вытирая слезы рукавом.
— Она… умерла?
— Нет. Она… Господи, да что это такое!
Боря бросил нож и отскочил от стола. Уставился на меня покрасневшими глазами.
— Ты хочешь меня убить? — крикнул он. — За что? Я ведь ничего плохого тебе не сделал!
— Я? Убить? Борь, ты рехнулся? — Я не знал, что и думать.
— Не надо прикидываться! Что ты используешь, как это называется? Нервно-паралитический газ? «Сыворотка правды»? Чего тебе нужно? Не денег ведь! Хочешь узнать правду, да? Я ведь обещал рассказать, зачем ты так?
Он остервенело тер глаза, как маленький мальчик. Мой взгляд упал на разделочную доску с порубленной в кашу луковицей. И тут до меня дошло.
