Ольга Барбанель - Иллюзии (СИ)
— Я плод твоего воображения, разве нет? Попробуем еще раз.
Лианы снова появились и стали подбираться ко мне. Я напомнил себе, что все происходящее мне кажется, и уверенно схватил один из отростков. Он растаял легким дымком.
— Уже лучше. — одобрительно заметил синеглазый, разваливший в моем кресле.
— Если я могу справиться с одной иллюзией, отчего не могу с другой — сказал я и резко встав, схватил синеглазого за руку. Но он не исчез и не стал дымом, я ощутил вполне правдоподобную конечность, чуть прохладнее моей руки. А затем меня отшвырнули обратно на кровать.
— Хорошая попытка, но я настоящий.
Это озадачило меня, потому что я был уверен, что синеглазый всего лишь мой очередной психоз. И все же, все же! Может мне показалось что его рука немного тоньше, чем кажется на первый взгляд? Я легко обхватил ее своими пальцами.
— Ты можешь убедить собственный мозг что твои видения реальны. Это вроде бы не очень полезное умение, но только на первый взгляд. Если научиться проецировать его наружу, ты сможешь заставить других верить в твои иллюзии.
— Как это делаешь ты?
— Как это делаю я.
— Если бы такое было возможно, то люди давно пользовались бы таким умением и наш мир стал бы хаосом.
— Меньше думай о других, и больше о себе. Если ты не научишься этому, то погибнешь.
— А что тебе за дело до моей смерти?
— У меня есть определенный интерес.
Я фыркнул.
— Конечно, я ведь не альтруист — синеглазый пожал плечами.
— Какой у тебя интерес? Зачем тебе, чтобы я жил?
— Мне не нужно чтобы ты жил. Разве только ты сможешь…
— Смогу что?
— Сосредоточься на проблеме собственного выживания. Если ты не поможешь сам себе, то никто тебе не поможет. Попробуем вот что.
И на меня вдруг стал валиться шкаф…
Сколько веревочке не виться а конец будет.
Эта старая народная мудрость звучала в моей голове на разные лады, пока я смотрел на бесконечное количество собственных отражений.
Синеглазый предупреждал меня, а я не верил.
Он не явился вечером раздражать меня, и я обрадовался этому — подумал наконец у моей головы просветление. Но думал я так недолго, ровно до тех пор, как асфальт на улице, по которой я шел на работу превратился в пышущую жаром, потресканную, зыбкую поверхность. Вокруг потемнело, воздух пах серой, дома, пешеходы, машины — все исчезло. В разломах земли булькала лава. Странное видение, глупое и неправдоподобное, хотя раньше я наверно решил бы что попал в ад. Может уроки синеглазого не прошли даром, потому что я не впал в ступор, а стал думать как избавится от наваждения и не придумал ничего лучшего, как продолжать идти вперед. Под ногами отчетливо ощущался твердый и надежный асфальт, видение задрожало и растаяло дымком.
Значит синеглазый был прав — я могу управлять этим. А может синеглазый — это просто попытка моего организма самоизлечиться? Но его рука, схваченная мною в потьмах, была такой чертовски реальной. Я прошел еще два квартала без приключений и свернул направо.
Двое в форме милиционеров подошли ко мне.
— Простите, но вы должны пойти с нами.
— А что случилось?
— Пойдемте. Объяснения потом.
Я кивнул, пытаясь сообразить в связи с чем простого парня вроде меня могут задержать посреди улицы — и не находил причин. У меня даже документы не спросили. От размышлений отвлекло позвякивание. Наручники?
Тут в голове всплыли многочисленные предупреждения синеглазого.
«Не верь глазам своим», «Они будут играть с тобой, как кошка со своей добычей», «Ты ходячий мертвец, тебя приговорили», «если не поможешь сам себе, то никто тебе не поможет».
Милиционеры были странные, мне они не нравились.
Поэтому я оттолкнул пытавшегося пристроить ко мне наручники и побежал. Бегал я не очень быстро, еще не оправился до конца от травм, но милиционеры меня догнать не смогли. Они появлялись то справа, то слева от меня, а когда я уже готов был сдаться и поверить что это не обман, вдруг исчезли. Я огляделся, и обнаружил что нахожусь далеко нужного мне места, совсем в другой стороне. Теперь не успею на работу вовремя и опять придется выслушивать зудение начальства по этому поводу.
Я зашагал в нужном направлении, прихрамывая — нога уже здорово ныла от резких нагрузок. Но далеко я пройти снова не смог — отвлекли гул и потрескивание рядом. Через дорогу стоял старый пятиэтажный дом — от него то и исходили шумы. Здание подрагивало и сыпало штукатуркой и я понял что сейчас будет — оно рухнет и вполне возможно погребет под обломками меня. Я бросился бежать, понимая что не успею, пробежал пару кварталов и тогда позволил себе обернуться. За клубами пыли ничего невозможно было разглядеть, но мне показалось что я слышу вой сирен.
Я присел на ступеньку возле магазина. Свитер под курткой весь пропитался потом, ноги дрожали от усталости. Хорошо что работа у меня сидячая, сейчас усажу свой зад на стул в подвале и весь день не буду вставать.
Отдохнув минут десять я прикинул в какую сторону идти. Странно, видимо носясь по городу я совсем утратил чувство направления, потому что опять был совсем не там, где думал. До магазина в котором я был оператором оставалось идти не более пяти минут, а думал что намного дольше. Я ковылял в нужном направлении пока не увидел знакомую вывеску, толкнул дверь, и сразу понял что попался.
Дверь выглядела как и должна была выглядеть дверь служебного входа в магазин, но по ощущениям была намного больше и тяжелее и вместо знакомой суеты в узком коридоре магазина, меня окружала темная пустота.
Страх навалился сразу — густой, вязко-холодный, потому что я понял что попал в ловушку и возможно, сейчас меня убьют. Синеглазый предупреждал меня, а я не верил.
Говорят, что в критические моменты реакция ускоряется настолько, что время словно замирает. Наверно поэтому за несколько секунд в голове пронеслись сотни мыслей, и мне вдруг стало все абсолютно ясно.
Не было милиционеров, как не было упавшего дома, меня просто гнали в нужном направлении, подкидывая нужные раздражители чтобы я двигался по запланированному маршруту, как лабораторная крыса в лабиринте.
Сначала проверили мою реакцию подкинув вулканическую землю, потом использовали полученные в результаты наблюдения, чтобы уже наверняка воздействовать на мозг.
Как там говорил синеглазый? «Они будут играть с тобой, потому что для них это любимое развлечение».
Сколько веревочке не виться а конец будет. Со мной поиграли достаточно, а теперь они сделают свое дело.
Раз уж все равно умирать, то нужно хотя бы видеть что происходит. Это отвратительно сгинуть вот так в темноте, не зная откуда придет конец. Во мне все восставало против такой жалкой смерти, смерти утопленного в ведре щенка, когда не можешь даже сопротивляться и просто ждешь.
