Немо Рамджет - Все грядущие дни
Здесь также существовали люди, хотя и в невиданных ранее формах. Их чаще можно было услышать, чем увидеть, поскольку они пробовали искать путь в темноте, крича, словно бэнши[2]. Эти троглодиты-альбиносы жили в царстве, где звук и прикосновение, а не зрительный образ, были вратами для восприятия. Для жизни в темноте у них развились длинные пальцы, предназначенные для осязания, огромные усы и подвижные уши. Там же, где должны быть их глаза, был только участок ровной, безупречно гладкой кожи. Их совершенная адаптация к миру темноты стёрла самую основную особенность человеческого познания.
Будучи столь приспособленными, они были обречены. Прежде, чем Слепой Народ мог достичь хотя бы какой-то степени разумности, чтобы выползти из своих географических могил, обширное оледенение континентальных плит их Мира разрушило одно за другим их убежища.
Остолбеневший отец из числа Слепого Народа со своей годовалой дочерью. Хотя он знает, что лучше сохранять неподвижность, чтобы обмануть хищников, имеющих способность к эхолокации, молодая особь кричит и мочится от страха. Их утончённые пальцы — признак того, что вся их жизнь прошла во тьме.
Бокоглазы
Ку оказались гротескно изобретательными в деле перепроектирования человеческих миров. Одну группу несчастных душ они перевезли на планету с силой тяжести в тридцать шесть раз превышающей «нормальную», и переделали их для жизни в этом причудливо негостеприимном царстве.
Результаты этих экспериментов напоминали наброски из ночных кошмаров Босха, Дали или Пикассо. Они напоминали калек, раздавленных между листами стекла. Три из их четырёх конечностей стали веслообразными органами для ползания; лишь одна из их рук осталась в виде продолговатого инструмента для манипуляции. Эта одиночная иссохшая конечность также имела иную функцию — дополнительного чувствительного органа, вроде антенны насекомого.
Их лица в целом были воплощением кошмара иного рода. Со всеми притязаниями на симметрию, признак земных животных, начиная с бесчелюстных рыб, было полностью покончено раз и навсегда. Один выпученный глаз смотрел прямо вверх, тогда как другой был направлен вперёд, в ту же сторону, что и вертикально открывающиеся челюсти существа. Уши были искажены аналогичным образом.
Выглядя чудовищными в том облике, какой у них был, эти экс-люди процветали в своей среде обитания с огромной гравитацией. И вновь последовал обычный в таком случае взрыв видообразования для каждой доступной ниши, и Бокоглазы собрали воедино свои шансы на новое приобретение разума.
Бокоглаз кормит нескольких туземных домашних питомцев, родиной которых является его мир с высокой силой тяжести. Одомашнивание туземной фауны — первый шаг Бокоглазов на долгом пути к цивилизации.
Долговязы
Тогда как Бокоглазы были перепроектированы для жизни в условиях экстремальной силы тяжести, другой вид был приспособлен для жизни в прямо противоположных условиях: на луне планеты юпитерианского типа с одной пятой от земной силы тяжести.
Это был мир чудес, где даже трава вырастала почти на десять метров в высоту, а деревья были невообразимого роста, возвышаясь до размеров, которых достигали только небоскрёбы древности. В этих сюрреалистических лесах жила столь же замечательная фауна: потомки декоративных животных, вредителей и домашнего скота, принадлежавшего людям, которые, в свою очередь, также были низведены до животного уровня.
Их можно было увидеть в лесах высотой в лигу[3], почти танцующими среди деревьев, когда они поднимались выше и выше, чтобы дотянуться до молодых побегов. Их руки, ноги и шеи были вытянутыми и до невозможности тонкими, от их тел повсюду отрастали большие складки кожи, чтобы рассеивать избыточное тепло. Иногда они даже изменяли свой цвет, чтобы отражать свет и сохранять прохладу. Перегрев был большой проблемой для их гротескно высоких и тонких тел.
Хотя и импозантные, эти привидения в стиле Джакометти[4] были переразвитыми до хрупкости, внушающей отвращение. Даже в их мире всепрощающей гравитации падение на землю могло сломать их кости, а падение с ветки дерева оказалось бы фатальным. Иногда на открытых равнинах даже сильный ветер мог валить их, словно падающие столбы. Они выжили всецело благодаря щадящим условиям своего похожего на сад мира, который готовился к решительному изменению.
Примерно через два миллиона лет после того, как Ку бросили свои высокие, как башни, произведения искусства работы над человеком, от земной домашней птицы, которая одичала на планете, эволюционировала группа внушающих страх хищников. Словно истончённые версии своих предков-динозавров, хищники пронеслись по миру-саду, словно огненный вал, уничтожая любой вид, который был слишком хрупким, чтобы спастись бегством или оказать сопротивление. Мирные и хрупкие долговязы были среди их первых жертв.
Паразиты
В этом мире человечество разделилось на две родословных линии. С одной стороны, существовало несколько рас уродцев почти австралопитекового облика, которых Ку ввергли в деградацию за то, что они сумели отразить первую волну их вторжения. И всё же простой атавизм был слишком лёгким наказанием для них. Их родственники искажённого облика, паразиты, составили вторую часть их приговора.
В действительности существовало несколько видов паразитических экс-людей, варьирующих от способных ходить вампиров размером с черепаху до более обычной разновидности размером с кулак, которая жила, прикрепившись к своим хозяевам. Был даже крошечный эндопаразитический вид, который поражал матки своих жертв-женщин, словно ужасный живой выкидыш.
Все эти эволюционные пытки происходили на протяжении сорока миллионов лет при внимательном наблюдении со стороны Ку. Наказание было настолько причудливым, настолько замысловатым, что большинство искусственных видов отношений хозяина и паразита исчезло, когда ушли Ку. Некоторые недолюди научились счищать своих клещеподобных родственников, топя, сжигая или даже пожирая их. Другие, вроде влагалищных паразитов, вымерли, потому что их агрессивный метод паразитизма эффективно стерилизовал их хозяев.
И всё же одна или две разновидности сумели удержаться на своих хозяевах с помощью брюшных присосок, мускулистых хватательных конечностей и стерильной болеутоляющей слюны. Но их успех не был полностью заключён в силе их паразитических преимуществ. Они ещё и учились регулировать своих тупоголовых хозяев, не убивая их избыточным инфицированием и таким путём гарантируя также своё собственное долговременное выживание.
