Фрэнк Герберт - Барьер Сантароги
«Это просто глупо! — подумал он. — Неужели Дженни не замужем?»
Он напомнил себе, что он психолог, наблюдатель. Но наблюдатель должен следить и за самим собой.
«Почему я реагирую таким образом? — подумал он. — Неужели Дженни не замужем?»
Две семьи приезжих уже шли к выходу из зала, пропуская вперёд детей, хриплыми голосами договариваясь о том, что немедленно уедут в соседний город.
«Почему они не могут остаться здесь? — спросил у самого себя Дейсейн. Ведь плата здесь вполне приемлема?»
В голове возникла карта этого района: в двадцати пяти милях находится Портервилль, в десяти милях от окраин долины, если ехать по дороге, по которой он прибыл. Если же ехать в противоположном направлении, то приходится делать крюк, огибая гору, — не меньше сорока миль, прежде чем дорога соединяется с 395-й автострадой. Ближайшие селения находились на юге на этой автостраде, и до них было не менее семидесяти миль. Это был район, где находились Национальные леса, озёра, запасные дороги, а местность своими горными кряжами с застывшими лавинными потоками, напоминала лунный ландшафт — почти пустынная, за исключением долины Сантарога. Почему же люди не хотят остаться здесь и провести ночь в гостинице, а не мчаться в темноте по такой не слишком приятной местности?
Дейсейн закончил есть, но пиво не допил. Перед тем, как ехать сюда, ему, конечно следовало поговорить об этой долине с главой факультета доктором Шами Селадором. Бурдо оставил счёт на коричневом подносе — 3 доллара 86 центов. Дейсейн положил на поднос пятидолларовую купюру и снова оглядел зал. Игроки в карты сосредоточились на своей игре. Бармен, перегнувшись над стойкой, о чём-то болтал с двумя клиентами. Какая-то маленькая девочка за столиком справа от него жаловалась, что она не хочет пить молоко.
Да, обстановка вокруг него была не совсем обычной, и Дейсейн ощущал, как всё внутри него кричит об этом. Хрупкое спокойствие этого зала угрожало в любой момент рухнуть, и Дейсейн не думал, что ему хочется стать тому свидетелем. Он вытер губы носовым платком, взял портфель и направился в вестибюль.
Его чемодан стоял на письменном столе, рядом с журналом регистрации посетителей. Из соседней комнаты, где находился коммутатор, доносились гудящие звуки и едва различимые голоса людей. Он взял чемодан и из кармана достал медный ключ от своей комнаты — пятьдесят вторая на втором этаже. «Если в ней не окажется телефона, — решил он, спущусь вниз и позвоню Шами из автомата».
Чувствуя себя дураком и всё ещё пребывая под впечатлением от сцены в столовой, Дейсейн направился к лестнице. Несколько пар глаз сидевших в креслах в вестибюле людей насторожённо следили за ним поверх газет.
Лестница вела к затемнённым антресолям — там находились столы с разбросанными на них листами белой бумаги. А чуть дальше висела табличка: «На второй этаж. Просьба закрывать дверь».
Следующий пролёт, тускло освещённый, с широкими панелями из тёмного дерева, вёл налево. За ещё одной дверью находился коридор с табличкой, указывающей, что слева находится аварийный выход. Напротив неё ещё одна табличка, светящаяся, указывала, что пятьдесят первая комната находится справа по коридору. С потолка свисали светильники, под ногами поскрипывал толстый ковёр каштанового цвета, в широких тяжёлых дверях с медными ручками были замочные скважины для старомодных французских ключей — всё это напоминало обстановку девятнадцатого века. Дейсейн даже не удивился бы, если бы увидел горничную в кружевном чепце, длинной юбке, в переднике, перехваченном сзади бантом, чёрных чулках и мягких туфлях — или же представительного вида портье в облегающем жилете со стоячим воротником и широкой золотой цепью на талии. Дейсейн почувствовал себя неуютно в подобной обстановке.
Медный ключ плавно провернулся в замке, и Дейсейн вошёл в пятьдесят первую комнату. Высокий потолок, одно окно с видом на стоянку. Дейсейн нажал на выключатель, и зажглась небольшая лампа, стоявшая на полу возле туалетного столика из тутового дерева. В жёлтом свете он увидел приоткрытую дверь в ванную, выложенную кафелем (оттуда доносился звук капавшей воды), письменный стол на толстых ножках с единственным стулом, кровать, которая показалась ему узкой и высокой. Переднюю спинку её украшали витиеватые инкрустации.
Дейсейн прикоснулся к постели — она показалась ему мягкой. Он опустил чемодан на постель и посмотрел на него. Из-под крышки выступал край белой ткани. Дейсейн открыл чемодан и осмотрел его. Он всегда тщательно и педантично укладывал вещи. Сейчас же в чемодане среди вещей был небольшой беспорядок. Кто-то открыл его и рылся в нём. Правда, он не был заперт. Дейсейн проверил, не пропало ли что-нибудь — нет, всё на месте.
«Почему и кто мною так интересуется?» — задал он себе вопрос.
Дейсейн огляделся в поисках телефона и увидел его — обычный французский аппарат, стоявший на полке возле стола. По пути к телефону он увидел себя в зеркале, висевшем на стене над столиком: широко раскрытые глаза, сжатый в тонкую линию рот. Недовольно он покачал головой и улыбнулся. Но улыбка вышла натянутой.
Дейсейн сел на стул и поднёс трубку телефона к уху. В комнате пахло дезинфицирующим мылом… и ещё чем-то, напоминающим запах чеснока. Через секунду он нажал на рычаг.
Женский голос вскоре произнёс:
— Телефонная станция.
— Я хочу позвонить в Беркли, — сказал Дейсейн и назвал номер. Последовала пауза, а потом его спросили:
— Номер вашей комнаты, сэр?
— Два — пятьдесят один.
— Одну минуту, сэр.
Он услышал звук вращающегося диска, потом гудки. На связь вышла другая телефонистка. Дейсейн вполуха прислушивался к их разговору. Запах чеснока всё усиливался. Дейсейн посмотрел на высокую старую кровать, свой раскрытый чемодан. Кровать как бы приглашала его пойти и прилечь на неё, напоминала, какой же он уставший. Заныло в груди. Он глубоко вздохнул.
— Доктор Селадор слушает.
Казалось, знакомый индийско-оксфордский акцент Селадора раздался совсем рядом. Дейсейн назвал себя и неожиданно ощутил чувство той самой близости, которое связывает людей сознанием всей огромности разделяющего их расстояния, когда только при помощи проводов ты можешь связаться с кем-либо, находящимся в другой части штата.
— Джилберт, старина, я вижу, с тобой всё в порядке. — Голос Селадора звучал бодро.
— Я в гостинице «Сантарога», доктор.
— Как я слышал, она вполне приличная.
— Похоже, что так. — К накопившейся усталости теперь примешивалось и ощущение неловкости. Зачем он вообще позвонил доктору Селадору. Ведь острый, проницательный ум доктора начнёт выискивать во всём мотивы, тайный смысл.
