Георгий Бовин - Дети Земли
Старый народный герой крепко пожал руку девушки. В его голосе, во взгляде было столько человеческой доброты, ласки и благодарности, что Галя с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться.
Слёзы душили её. Оттого, что она вот так просто и быстро ответила согласием, ей было и радостно и в то же время немножко страшновато. Боясь выдать себя, Галя резко повернулась и почти бегом направилась к двери.
Глядя ей вслед, человек думал: «Родина, Родина! Лучших детей Своих, прекраснейший цвет Свой Ты не кутаешь от холода и вьюг, не закрываешь от палящего солнца, а посылаешь туда, где не выдержит незакаленный телом и слабый духом. И идут Твои дети... и совершают чудеса, прославляя Твоё имя!..»
Не видя ничего перед собой, Галя пересекла приёмную. Её остановил голос секретаря:
— Товарищ Ковалёва, вы забыли отметить удостоверение!
Галя опомнилась и, улыбаясь, протянула ему синеватый бумажный квадратик.
— Одну минутку! — Секретарь зашёл в кабинет и, выйдя оттуда, обратился к светловолосой женщине лет сорока, которая сидела в кресле у окна:
— Товарищ Петрова, прошу вас!
Женщина встала и, не спеша, прошла в кабинет, тщательно прикрыв за собой дверь. От всей её фигуры веяло грацией, силой и какой-то неуловимой величавостью. У Гали невольно вырвалось:
— Кто это такая?
Секретарь секунду помедлил, глядя на дверь, за которой скрылась русая красавица, затем ответил:
— Это товарищ Петрова, профессор медицинского института. Один из известнейших наших хирургов.
Делая отметку на командировочном удостоверении, он объяснял:
— Отправляйтесь домой и собирайтесь в дорогу. К профессору Иванову не ходите, я сообщу ему всё, что нужно. Если вас спросят, куда вы едете, отвечайте, что на Дальний Восток. Завтра в восемь утра за вами заедет машина и отвезёт прямо на аэродром. Денег и вещей с собой не берите. Всё необходимое вы получите на месте, где вас встретят. До свидания, товарищ Ковалёва. Желаю успеха!
Придя домой, Галя уложила в портфель кое-какую мелочь, сходила в домоуправление, чтобы предупредить об отъезде, и к шести часам вечера была совершенно свободна. Никогда ещё время не тянулось так убийственно медленно.
Она попыталась позвонить нескольким институтским товарищам, но либо не заставала их дома, либо они были заняты. Приходилось примириться с мыслью, что последний вечер в Москве пройдёт в одиночестве.
Побродив бесцельно по улицам, Галя села на маленький пароходик, который весело побежал по Москве-реке.
Поднимаясь по гранитным ступенькам в Парк культуры, она заметила впереди себя высокую женщину. Поравнявшись, Галя узнала профессора Петрову. Они вместе подошли к кассам. Петрова тоже узнала Галю и ласково спросила:
— А вы разве не здешняя?
— Нет, я москвичка, но так уж вышло, что сегодня все мои друзья заняты, и я прощаюсь с Москвой в одиночестве.
Петрова пытливо посмотрела на Галю.
— Вы собираетесь уезжать?
Галя смутилась. Подумав немного, она решила, что ответ ни к чему не обязывает.
— Да.
— Ну что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Ольгой Александровной.
Галя назвала себя.
Опасения девушки оказались напрасными. Ольга Александровна обладала достаточным тактом и ни о чём её не расспрашивала.
Они медленно прогуливались по боковым аллеям. Солнце село. Стало заметно темнеть. На набережной перед ними открылся пылающий закат. Там, где гасло оранжевое пламя и начиналась холодная синь, сверкала далёкая Венера.
Взяли лодку. Ольга Александровна села за вёсла и стала медленно грести по направлению к Ленинским горам.
Глядя на прекрасную планету, Галя поймала себя на мысли, что думает о Белове. Она чувствовала к нему какое-то странное влечение, совершенно не похожее на влюблённость, но острое и волнующее.
Чтобы найти какую-то отдушину, Галя стала рассказывать Ольге Александровне о чудесах Селигера. Описывая поход на яхте, она с тайным наслаждением назвала заветное имя. Ольга Александровна- удивлённо подняла брови:
— Вы сказали — Игорь Никитич? Уж не Белов ли?
— А вы его знаете?
Ольга Александровна задумалась. Затем медленно проговорила:
— Да, мне пришлось с ним встретиться во время Отечественной войны, в конце 1941 года. Я тогда работала сестрой в одном из ленинградских госпиталей. Во время очередного обстрела к нам с улицы принесли умирающую женщину. Это была его жена. Он тогда работал на одном из ленинградских машиностроительных заводов. Нам удалось с ним связаться... Словом, я была невольной свидетельницей трагедии этого большого человека.
— Но сколько же ему лет?
— Тогда было, кажется, двадцать восемь. Горе не приходит в одиночку. Вскоре мы узнали, что в момент гибели его жена несла на руках ребёнка, от которого не осталось ничего, даже клочка одежды...
Галя побледнела. Всем своим сердцем она откликнулась на горе Игоря Никитича, ставшего для неё теперь ещё более понятным и близким. Пережив в раннем детстве ленинградскую блокаду, девушка навеки затаила ужас перед какими-то грозными событиями, смутно, но настойчиво проступавшими в её памяти сквозь туман времени, событиями, непонятными и зловещими, как химеры собора Нотр Дам. Ей ли, сироте, было не знать, как страшно потерять своих близких!..
— Все свободные часы, — продолжала Ольга Александровна, Белов проводил у постели жены. Она умерла через несколько дней, несмотря на наши старания спасти её. Белов был на грани потери рассудка. Я часто навещала его, чтобы хоть как-нибудь развеять. Постепенно он взял себя в руки и ушёл в работу. Видимо, это его и спасло. Вскоре обстоятельства нас разлучили: в январе 1942 года госпиталь был эвакуирован на Урал. С тех пор я его не встречала, но иногда мы с ним переписываемся, и я в общих чертах знаю его жизненный путь.
Ольга Александровна замолчала. Лодка тихо скользила по тёмной воде. Из парка доносилась какая-то бравурная мелодия. Неожиданно вдоль набережной вспыхнули фонари, и на реке сразу наступила ночь. Пора было возвращаться к пристани.
— Как это в сущности странно! — сказала Ольга Александровна после долгого молчания. — Мы с вами впервые встретились сегодня в Кремле, затем здесь. Не успели и часа побыть вместе, как нашли общих знакомых. Впрочем... — и она замолчала, не закончив фразы.
Прощаясь у выхода, Галя не выдержала:
— До свидания, Ольга Александровна. Спасибо за этот вечер. Я почему-то уверена, что мы с вами ещё встретимся!
— До свидания, Галина Семёновна. Я совершенно в этом уверена!..
Обе понимающе улыбнулись.
Дома Галя написала Белову коротенькое письмо о том, что внезапно уезжает в длительную командировку, обещала прислать весточку, если представится возможность, и просила передать привет Ивану Тимофеевичу и Маше. Закончив, она тотчас же легла спать.
