Джеймс Баллард - Тринадцать на пути к Альфа Центавра
Чалмерс поддержал его:
— И к тому же, генерал, все это можно и должно готовить исподволь: по мере того, как люди будут уходить из жизни, следует постепенно закрывать Станцию, с тем, чтобы к самому концу открытым остался лишь один этаж, а то и всего две-три кабины.
Шорт встал, приблизился к окну и долго смотрел через его прозрачное стекло в раме из светлого металла на величественный купол в центре ангара.
— Страшная мысль, — произнес он. — Совершенно безумная. Но похоже, что вы правы, когда говорите, что иного выхода у нас нет.
* * *
Бесшумно скользя среди грузовиков, замерших в тени ангара, Френсис чуть помедлил, чтобы взглянуть на светлые окна административного корпуса. Несколько человек из ночной смены, преодолевая дремоту, вели по мониторам наблюдение за спящими обитателями Станции.
Френсис выбрался из темноты и подбежал к звездолету. Поднялся по трапу до люка, расположенного на тридцатифутовой высоте. Открыл внешний люк, прошел внутрь и запер его. Затем он открыл крышку внутреннего люка, миновал спальный контейнер и оказался в своей кабине.
Бледный свет залил экран телевизора, на нем возникли трое дежурных центрального здания. Они покуривали сигареты, развалившись в самых непринужденных позах, всего в футах шести от доктора.
Френсис проверил звук, а затем пощелкал пальцем по микрофону.
Невыспавшийся, в расстегнутой пижаме, полковник Чалмерс подался к экрану, другие дежурные сделали то же.
— Послушай, Роджер, ты ничего этим не добьешься. Департамент и генерал Шорт теперь тем более не отменят своего решения. Уже принят специальный меморандум по этому вопросу. — И так как Френсис смотрел на него с недоверием, он добавил: — Ты их лишь разозлишь!
— Я этого не боюсь, — возразил доктор. — Слишком уж часто нарушаются договоренности. Находясь здесь, я во всяком случае, могу наблюдать за происходящим. — Он строго контролировал свою осанку, манеру держаться и говорить, так как понимал, что камера фиксирует каждый его жест; необходимо было произвести самое внушительное впечатление. Несомненно, Шорт примет все меры, чтобы не вспыхнул скандал. Если убедить его, что Френсис не думает торпедировать проект, генерал наверняка оставит его на Станции.
Сосредоточенный Чалмерс подался вперед вместе с креслом.
— Роджер, продумай все еще раз, не спеши. Ты даже не представляешь, какой взрыв можешь вызвать. Пойми, что извлечь тебя наружу ничего не стоит — эту ржавую банку любой ребенок продырявит тупым консервным ножом.
— А вот этого делать я вам не советую, — спокойно парировал Френсис. — Я перебазируюсь на этаж С, и любая попытка найти меня станет известна всем. Уверяю, что я не собираюсь тормозить работу по отказу от эксперимента. И уж, конечно, не буду заниматься сводничеством малолетних. Но я уверен, что нужен экипажу космолета, причем куда больше, чем восемь часов в сутки.
— Френсис, — заорал Чалмерс. — Неужели ты не понимаешь, что обратного пути у тебя не будет? Ты ведешь себя, как самоубийца. Изолируясь в этом аквариуме, ты обрекаешь себя на бесконечную дорогу в никуда!
За секунду до того, как навсегда прервать связь, Френсис резко ответил:
— Не в никуда, господин полковник, а к созвездию Альфа Центавра.
* * *
Френсис со вздохом облегчения опустился на узенькую койку в своей каюте. Он хотел чуточку отдохнуть перед тем, как пойти ужинать. Весь день промелькнул в хлопотах, — он готовил перфоленты для Абеля, и его глаза до сих пор болели от долгого изучения тысяч крохотных дырочек, которые он сам и прокалывал. Восемь часов без отдыха он находился в каморке-изоляторе с закрепленными на груди, локтях и коленях электродами, а Абель замерял ему пульс и давление.
Эти наблюдения были абсолютно непохожи на те, которые Френсис ежедневно проводил над экипажем и которые Абель обрабатывал сейчас для своего отца. Доктору стоило великого труда терпеть эти длительные и трудные замеры. Первоначально Абель изучал на нем воздействие специально подобранного ряда команд, что позволило вывести бесконечную обучающую функцию. Потом он заставил врача запоминать значение числа «пи» до тысячного знака по математическому справочнику. И, наконец, он убедил Френсиса согласиться на куда более трудный тест — речь шла о получении абсолютно случайного цифрового ряда. В те моменты, когда доктору это надоедало или он уставал, он переходил на какую-то упорядоченную закономерность или натыкался на части какой-то сложной прогрессии. Однако компьютер, контролировавший опыты, немедленно звуковым сигналом реагировал на ошибку, и Френсису приходилось начинать все сначала. После нескольких часов работы компьютер издавал звук тревоги уже с интервалом в несколько секунд, словно обозлившийся шмель. В этот вечер опутанный проводами доктор едва пробрался к дверям и с большой тревогой обнаружил, что они заперты (по версии Абеля, дабы противопожарные учения не мешали проведению наблюдений). Через маленький глазок в дверях он увидел, что в соседней комнате нет никого, кроме бесконтрольного компьютера.
Когда, в конце концов, его стук услышал Абель, находившийся в дальнем конце большой лаборатории, юноша чуть ли не с бранью набросился на доктора, возмущенный тем, что Френсис прерывает эксперимент.
— Дьявольщина! Я уже три недели прокалываю твою перфоленту, — Френсис мрачно смотрел на Абеля, грубо срывавшего с доктора датчики вместе с кусочками пластыря. — Случайный цифровой ряд — совсем не такое простое дело, как кажется. Порой я теряю чувство реальности (иногда он начинал думать, что именно этого Абель и добивается). Ты должен иметь хоть каплю сочувствия.
— Но ведь тест рассчитан на трехдневный срок, доктор, — терпеливо повторял Абель, — причем самые важные данные получаются в заключительные часы. Самое главное — классификация ваших ошибок. Незавершенный эксперимент теряет всякий смысл.
— Да он и так не имеет никакого смысла. Большинство математиков убеждены, что моделирование случайного ряда вообще невозможно.
— А если предположить, что оно все-таки возможно? — стоял на своем Абель. — Ведь прежде чем приступить к апериодическим числам, мы все просчитывали.
Но Френсис закусил удила.
— Абель, достаточно. Возможно, я постарел и утрачиваю сообразительность. Но кроме всего у меня есть основные обязанности, и я не имею права их не выполнять.
— Они почти не отнимают времени, доктор. Если быть честным, вы мало что делаете сейчас.
Доктор не мог возразить против этого. За тот год, что он безвыходно провел на Станции, Абель сильно изменил распорядок дня ее обитателей, что позволило ему выделить много свободного времени для их с врачом совместных опытов. Тем более что в гипнолектории доктор не появлялся, прекрасно понимая, что Чалмерс и Шорт могут очень эффективно использовать против него силу ультразвукового внушения.
