Клиффорд Саймак - Проект «Ватикан»
— Вы с ними близко знакомы? — поинтересовался Теннисон.
— Деловые контакты, не более, — ответил капитан. — Исключительно в рамках бизнеса. Друзей у меня среди них нет, если вы это имели в виду.
— Простите, если обидел, — извинился Теннисон. — Чистое любопытство. Видите ли, я наверняка окажусь в ситуации, где все для меня будет ново, незнакомо. Хотелось бы хоть как-то подготовиться морально.
— Я слыхала, — вступила в разговор Джилл, — что там люди работают на роботов.
— Не уверен, что это именно так, — сказал капитан. — Может быть, они работают вместе. Но люди там есть, это точно, и немало. Но с людьми по работе я там никогда не сталкивался. Дела у меня только с роботами и лишь тогда, когда они сами желают меня видеть. Проект «Ватикан» — штуковина исключительно грандиозная. За пределами Харизмы мало кто знает, что там к чему. Ходят слухи, что роботы пытаются создать непогрешимого Папу — электронного, компьютерного Папу. Выходит, что Проект представляет собой что-то вроде продолжения христианства, древней земной религии.
— Мы знаем, что такое христианство, — сказала Джилл. — И сейчас на свете много христиан — может быть, даже больше, чем когда-либо. Правда, наверное, сейчас христианство не так важно, как до завоевания космоса. Но это опять-таки относительно. Религия не стала менее значительной, просто рядом с ней возникло множество других верований, ныне существующих в Галактике. Просто удивительно, до чего универсальна вера! Самые противные инопланетяне во что-то верят.
— Не все, — заметил капитан. — Далеко не все. Я бывал в местах, сплошь населённых чужаками, на планетах, где никто сроду не задумывался ни о религии, ни о вере. И должен честно сказать, хуже они от этого не стали. Иногда даже лучше.
— Создание Папы… странная цель, — задумчиво проговорил Теннисон. — Интересно, откуда у роботов эта идея и какого результата они ожидают?
— О роботах, — сказал капитан, — никогда нельзя сказать, что, зачем и почему. Они разные. Поболтаетесь в космосе с моё, так вообще перестанете удивляться чему-либо и интересоваться, чего они от чего ожидают. Никто из чужаков и роботов не думает так, как мы. Чужаки — стадо мерзких ублюдков. Даже роботы по сравнению с ними — больше люди.
— А так и должно быть, — вмешалась Джилл. — Это же мы их придумали. Никто больше до такого не додумался. Кое-кто обязательно скажет, что роботы — наши преемники, нечто вроде продолжения рода человеческого.
— Не могу не согласиться, — кивнул капитан. — Какими бы занудами они ни были, временами, как я уже сказал, они приятнее любого из чужаков.
— Да, не жалуете вы инопланетян, — усмехнулся Теннисон.
— Разве это удивительно? А вы их разве обожаете?
— И все-таки вы их возите на своём корабле. Даже в качестве членов команды.
— Только потому, что не могу набрать людей. Я же вам говорил, здесь, на задворках Галактики, людей по пальцам сосчитать можно.
— И единственный рейс — «Гастра-Харизма»? Не скучно?
— Ну кто-то же должен этим заниматься, — пожал плечами капитан. — А мне за это неплохо платят. Да, я вожу их, но никто не сказал, что я обязан иметь с ними что-то общее. И вообще, что это мы переливаем из пустого в порожнее? Главное то, что мы, люди, должны держаться вместе. А то неровен час, они возьмут, да и одолеют нас.
Теннисон внимательно, пристально разглядывал капитана. Ничего особенного. Не фанатик. Неопределённого возраста — ни молодой, ни старый. Чувства юмора ему явно недоставало, все разговоры — только о деле.
«Странный человек, — думал Теннисон. — Один из тех людей с изломанной психикой, которые часто встречаются в такой глуши. Скорее всего, холостяк. Одиночка. Столько лет подряд возит чужаков на Харизму, и за эти годы одиночества его тяга к людям и отвращение к своим пассажирам вросли в его суть, стали второй натурой».
— Расскажите нам, пожалуйста, о планете, — попросила Джилл. — Мы немного говорили о ней, как только я попала к вам на корабль, но вы так и не рассказали мне подробно о Харизме. Это аграрная планета, или…
— Не аграрная, — ответил капитан. — На территории Проекта есть кое-какие сады и поля, где трудятся роботы, чтобы снабжать продуктами своих биологических собратьев. Но за пределами этой территории сущая глухомань, пустоши, леса — нетронутая, девственная земля, такая, какой она была до начала эксплуатации планеты. Землю там не обрабатывали — рук не хватало. Единственным человеком, проживающим за территорией Проекта, насколько я знаю, является некий Томас Декер. Декер — человек загадочный. Живёт отшельником в своей хижине, возится на клочке земли.
— Вы с ним дружите?
— Не сказал бы. С ним не очень-то подружишься. У нас с ним маленький бизнес. Когда я прилетаю, он почти всегда приносит мне немного полудрагоценных камней. Аквамарины там, аметисты, топазы, гранаты… Ничего особо ценного и редкого. Иногда попадаются низкопробные опалы. Как-то раз принёс немного изумрудов, и мы оба неплохо заработали. В общем, большого дохода это не приносит. У меня почему-то такое чувство, что он это не ради денег делает, хотя я могу и ошибаться. Говорю вам — загадочный человек. Никто про него толком ничего не знает, хотя он там уже давно живёт. Похоже, он и камни-то разыскивает только ради удовольствия. Камни, которые он мне приносит, я переправляю одному знакомому скупщику на Гастре. Мне он платит десять процентов.
— И где же Декер добывает камни? — поинтересовался Теннисон.
— Где-то в лесах. Ходит в горы, ищет в ручьях, перемывает породу.
— Вот вы сказали, будто он делает это не ради денег, — сказала Джилл. — А для чего тогда?
— Трудно сказать, — пожал плечами капитан. — Может, просто ради того, чтобы что-то делать, — нечто вроде хобби. Но я вам не все сказал. Лучшие камни он оставляет себе. Некоторые из них обрабатывает. У него есть один потрясающий жадеит — чистейшей воды. Он один стоит целое состояние. Он его отлично обработал. Но не желает с ним расставаться ни за какие коврижки. Заявил, что камень — не его, не ему принадлежит.
— А чей же он может быть?
Капитан покачал головой.
— Понятия не имею. Может, и никому. Просто у него такая манера разговаривать. Одному Богу известно, что у него на уме. Он очень странный самолюбивый, замкнутый, старомодный какой-то — будто из другого времени, не из нашего. Самое смешное, что я, убей бог, не смогу вам объяснить толком, отчего у меня сложилось такое впечатление. Не то чтобы он что-то такое необычное делал, как-то не так вёл себя или как-то не так говорил, просто у меня такое ощущение. Вот я говорю вам, что он странный, даже перечисляю кое-какие из его странностей, но из чего они следуют…
