Борис Руденко - Лиман
Нет, себе в лицо он стрелять не станет. Лучше в сердце… Он опустил ствол ниже. Осталось лишь шевельнуть указательным пальцем. Он так и хотел сделать, как вдруг обнаружил, что больше не ощущает ни пальца, ни руки, словно их вовсе нет. Гусев был не удивлен, а раздосадован. Это нужно немедленно исправить. Он потянулся левой рукой, чтобы перехватить пистолет, но не успел. Боль в груди скачком рванулась к пределу того, что человек способен вытерпеть, и легко его преодолела. Оранжевая вспышка сопроводила этот прыжок, а потом наступила темнота.
Мелкие камни катились из-под ботинок вниз. Кроман как мог старался не нагружать больную ногу, но удавалось это плохо, колено то и дело отзывалось болью. Кроман морщился и ругался вполголоса.
— Гусев, ты где? — крикнул Кроман и услышал, как где-то за скалой словно эхом отозвался пилот:
— Ты где, Гусев?!
Кроман в очередной раз споткнулся, охнул, взмахнул Руками в поисках равновесия и в этот момент увидел ноги Гусева, высовывавшиеся из-за камня.
— Гусев! — тихо сказал Кроман. — Ты меня слышишь?
Гусев сидел, привалившись спиной к скале и уронив голову на грудь. Скрюченная рука с зажатым в ней пистолетом лежала на коленях. Кроман осторожно тронул его за плечо:
— Гусев!
Тело медленно повалилось набок, и по тому, как это произошло, Кроман понял, что Гусев мертв.
«Как странно направлен пистолет, — подумал Кроман. — Будто собирался выстрелить себе в сердце, да не успел».
Взгляд наткнулся на коробочку рации. Рядом с ней лежала батарея.
— …Волна поработала, — услышал Кроман правее и ниже голос пилота, ослабленный расстоянием. — Там бы он просто не смог удержаться. Нужно выше искать…
Он поднял рацию, повертел, осматривая, потом аккуратно вставил на место батарею.
«…модуль опустится примерно через полчаса, — услышал он. — Калина должен быть готов к транспортировке… Как там остальные? Все нормально? Ладно, я понял, до связи…»
Рация Гусева была в полном порядке. Зачем он ее отключил?
«Как странно он держит пистолет», — снова пронеслась мысль.
Он осторожно вытащил из руки Гусева оружие.
— Кроман! — крикнул штурман где-то совсем неподалеку. — Вы что молчите? Вы меня слышите?
Кроман вздрогнул, испуганно оглянулся.
— Вы где, Кроман? — позвал штурман еще ближе.
Кроман торопливо сунул пистолет в щель между обломками базальта, затем снова отделил от рации батарею и запихнул туда же.
— Я здесь! — отозвался он наконец. — Идите сюда! Я его нашел!
Он успел швырнуть в щель несколько пригоршней жидкой грязи и кое-как обтереть руки, прежде чем появился штурман.
— Гусев! Что с ним? Он ранен? — воскликнул штурман, шагнул ближе и все понял. — Что с ним? — тихо повторил он.
— Он не ранен, — тихо ответил Кроман. — Это сердце… скорее всего не выдержало сердце. Он взял с собой весь запас стимуляторов. Я его предупреждал…
Негромко ахнул подошедший пилот. Наклонился, коснулся шеи Гусева и медленно отвел руку.
— Как же так? — сказал он. — Как мы могли опоздать?
Штурман поднял и теперь вертел в руках рацию.
— Что у него с рацией-то случилось? Я же ясно слышал его маяк! А батарея куда делась?
— Наверное, он выбросил ее, когда понял, что питание вышло из строя, — сказал Кроман.
— Как же мы не успели, — горько произнес пилот. — Я же так спешил!
— Да-да, — не расслышал Кроман. — Он очень торопился…
