Майкл Крайтон - Стрела времени
— Но что же такое этот «квантовый фон»?
Мальчик смотрел на них честными глазами из-под очков.
— Вообще-то, надо говорить не «квантовый фон», а «квантовая пена». В мельчайших субатомных измерениях структура пространства-времени имеет иррегулярный характер. Оно не гладкое, а скорее пузырящееся и пенистое. Ну и потому, что все это происходит уже на квантовом уровне, это называют «квантовой пеной».
— Сколько тебе лет? — спросил Ньето.
— Одиннадцать.
— Он много читает, — сообщила его мать. — Отец у него работает в Лос-Аламосе.
Ньето кивнул.
— И что является частицей этой квантовой пены, Кевин?
— У нее нет частиц, — сказал мальчик. — Это в точности то же самое, что и вселенная, только на субатомном уровне.
— Но с какой стати этот старик рассуждал о таких вещах?
— Потому что он известный физик, — объявил вошедший в палату Уонека. Он заглянул в листок бумаги, который держал в руке. — Только что пришло сообщение по спецсвязи: Джозеф А. Трауб, семидесяти одного года, физик-материаловед. Специалист по сверхпроводимости металлов. Сообщение об исчезновении передано с его места работы, из Исследовательского центра МТК в Блэк-Рок, сегодня сразу после полудня.
— Блэк-Рок? Это же около Сандии. Этот город находится в нескольких часах пути, в центре Нью-Мексико, совсем рядом с Альбукерке. Какого черта этот старик делал в Корасон-каньоне на границе с Аризоной?
— Я не знаю, — сказала Беверли. — Но он…
Загудел сигнал тревоги кардиомонитора.
* * *Все произошло настолько стремительно, что Джимми Уонека не успел ничего толком сообразить. Старик поднял голову с подушки, посмотрел на них диким взглядом, а потом его вырвало кровью. Кислородная маска сразу стала ярко-красной; кровь хлынула из-под маски, струйками побежала по его щекам и подбородку, обрызгивая подушку, стену. Больной издал булькающий звук: он буквально тонул в своей собственной крови.
Беверли уже опрометью неслась через палату. Уонека бежал следом.
— Поверните голову! — приказал Ньето, подбегая к кровати. — Поверните!
Беверли отбросила кислородную маску и попыталась повернуть голову старика, но тот отбивался; глаза у него были невероятно широко раскрыты в испуге, а в горле все так же булькало. Уонека протиснулся мимо врача, схватил старика за голову обеими руками и с силой нажал, заставив его всем телом повернуться на бок. Человека снова вырвало; кровь обильно обрызгала все приборы и самого Уонеку.
— Отсос! — крикнула Беверли, указывая на трубку, висящую на стене.
Уонека попытался удержать старика и дотянуться до трубки, но пол был скользким от крови. Он поскользнулся и ухватился за кровать, чтобы удержаться на ногах.
— Ну, давайте! — крикнула Цоси. — Я без вас не справлюсь! Отсос! — Она стояла на коленях и, засунув пальцы в рот больному, оттягивала его язык. Уонека вскочил на ноги и увидел, как Ньето протягивает ему трубку отсоса. Он схватил ее, скользкими от крови пальцами, а Ньето принялся крутить вентиль на стене. Беверли начала отсасывать неопреновым зондом кровь изо рта и носа больного. Трубка сразу покраснела. Человек задыхался, кашлял и слабел прямо на глазах.
— Мне это не нравится, — сказала Беверли, — лучше мы…
Сигнал тревоги кардиомонитора изменился; он сделался высоким и непрерывным. Остановка сердца.
— Проклятье! — воскликнула она. Ее одежда с головы до ног была залита кровью. — Весла! Живо, давайте весла!
Ньето, стоявший с другой стороны кровати, уже держал в вытянутых руках наготове контакты разрядника.
Нэнси Худ, прорываясь к кровати умирающего, оттолкнула Уонеку; вокруг уже столпились люди. Уонека вдруг почувствовал резкий неприятный запах и понял, что кишки человека больше не удерживают своего содержимого. Внезапно он ощутил, что старик умирает.
— Даю, — сказал Ньето, прикладывая контакты к груди больного. Тело содрогнулось. В бутылках на стене клокотала красная жижа. Сигнал тревоги монитора продолжал звенеть.
— Задерните занавеску, Джимми, — сказала Беверли.
Он оглянулся и увидел, что на происходящее, раскрыв рот, взирает с другой стороны палаты мальчик в очках. Уонека резким движением задернул штору.
* * *Час спустя измученная Беверли Цоси тяжело опустилась на стул возле стола в углу, чтобы написать историю болезни. Бумага должна была оказаться особенно подробной, так как пациент умер. Пока она листала результаты анализов, Джимми Уонека принес ей чашку кофе.
— Благодарю вас, — сказала она. — Между прочим, нет ли у вас телефона этой компании МТК? Я должна позвонить им.
— Я сделаю это за вас, — предложил Уонека, как бы ненароком положив ей руку на плечо. — У вас был трудный день.
Прежде чем она успела что-либо ответить, Уонека перешел к соседнему столу, со щелчком раскрыл свой блокнот и принялся набирать номер. В ожидании ответа он улыбнулся Беверли.
— Исследовательский центр МТК.
Полицейский представился, а потом сообщил:
— Я звоню по поводу вашего пропавшего сотрудника, Джозефа Трауба.
— Подождите минутку, пожалуйста, я соединю вас с нашим директором по кадрам.
Но ему пришлось ждать не одну, а несколько минут. В трубке зудела надоедливая музыкальная фраза. Обхватив микрофон рукой, он самым небрежным тоном, на который был способен, обратился к Беверли:
— Вы будете сегодня вечером сидеть с вашей бабушкой или же сможете пойти куда-нибудь поужинать?
Она продолжала писать, не поднимая глаз.
— Я буду сидеть с бабушкой.
Он чуть заметно пожал плечами.
— Именно так я и думал.
— Но она ложится спать очень рано. Часов в восемь.
— На самом деле?
Она улыбнулась, все так же не отрывая взгляда от своих бумаг:
— Да.
Уонека усмехнулся.
— Что ж, прекрасно.
— Прекрасно.
В телефонной трубке снова щелкнуло, и он услышал женский голос:
— Пожалуйста, не кладите трубку. Я соединяю вас с нашим старшим вице-президентом, доктором Гордоном.
— Благодарю вас. — «Н-да, старший вице-президент», — подумал он.
Еще один щелчок, потом скрипучий голос:
— Джон Гордон. Слушаю вас.
— Доктор Гордон, с вами говорит Джеймс Уонека из полицейского управления Галлапа, — сказал он. — Я звоню из больницы МакКинли в Галлапе. Боюсь, что у меня для вас плохие новости.
И он вкратце изложил события последних часов.
— Да-да, офицер Уонека, большое спасибо, — сказал Гордон в трубку. — Мы примем все меры. Да-да. Мы немедленно займемся этим. Еще раз большое спасибо.
Гордон выключил телефон и обратился к Дониджеру:
