Денис Бурмистров - Равновесие Парето
С такими мыслями я остановился перед тяжелой дверью диспетчерской и с усилием потянул ручку на себя. Скрипнула тугая пружина, на меня пахнуло спертым воздухом вперемешку с сигаретным дымом. Поморщившись, я вошел внутрь.
Зал диспетчерской показался мне пустым. Освещаемый одной лишь настольной лампой, прямоугольный, с клочками темноты по углам, он имел вид запущенный и нежилой. Длинная стойка регистрации поперек всего помещения, с отколотым местами лаком на деревянной поверхности и треснутым в нескольких местах стеклом. Два стола возле пыльных окон, стоящие на столах картонные коробки с какими-то бланками. Неработающие настенные часы. Мелкий мусор на полу, куски слетевшей штукатурки вдоль плинтуса.
Я остановился на пороге, осматриваясь. Свет лампы пробивался из-за стойки и я предположил, что там может кто-то быть. Потому кашлянул и спросил в пустоту:
— Эээ… Добрый вечер… Тут есть кто?
Что-то заскрипело, заворочалось в глубине зала. На дальней стене качнулась тень и над краем стойки показалась голова с растрепанными волосами и заспанными глазами за стеклами очков в круглой оправе. Глаза не сразу, но нашли мою фигуру на фоне дверного проема.
— Вы кто? — сухой голос с заметной простуженной хрипотцой разнесся под сводами диспетчерской.
— Я только что прилетел, — я указал пальцем себе за спину. — На вертолете. Меня должны были встретить, но не встретили.
— Прилетел? — переспросил голос, и над стойкой показалось еще немного собеседника. Я увидел худое, вытянутое лицо пожилого мужчина с густой щетиной на щеках. — Сегодня уже пятница?
— Нет, среда. Я заказным рейсом. Извините, — я сделал пару шагов вперед, отчего под моими ногами захрустели мелкие камушки. — Не подскажете, как я могу найти нотариуса Савохина?
— Среда, — повторил не впопад человек и вновь утонул за стойкой. Скрипнул деревянный стул. — Подойдите сюда, молодой человек.
Я приблизился к стойке, отчего мне открылся вид по ту сторону треснувшего стекла. За широким столом сидел угловатый и сухой старик, одетый в видавшие виды костюмные брюки и в синюю стеганку-безрукавку, одетую поверх растянутого свитера. Перед ним, на столе, лежал открытый кроссворд, отгаданный разными почерками, светила желтоватым светом лампа с абажуром из газеты, стоял недопитый граненый стакан с чаем, стопка каких-то амбарных книг и мятый электрический чайник поверх них. Видимо, я оторвал его от трапезы. Впрочем, стакан с чаем с таким же успехом мог тут стоять уже не первый день.
— Эва вас занесло, молодой человек, — произнес старик. Его лицо вблизи казалось еще вытянутее, с иголками щетины снизу и взъерошенными седыми волосами сверху. — Люди сюда теперь по своей воле не летают, все больше наоборот.
Он поерзал на скрипучем, рассохшемся стуле, почесал затылок. Поднял глаза на меня, блеснув линзами очков.
— Так кто вас, вы говорите, встретить должен был?
— Савохин, нотариус.
— Савохин, нотариус, — эхом повторил за мной старик и поморщился, словно от зубной боли. — Не припоминаю что-то. Видать, не приходил он сюда. А может и улетел уже на Большую Землю.
— Как улетел? — опешил я. — Он мне телеграмму прислал, я дела бросил!..
— Тихо-тихо, не шумите, — старик сморщился еще сильнее, замахал рукой. — Не надо кричать, я вас прекрасно слышу. Найдется ваш Савохин, не переживайте вы так. Не он, так другой кто. Но я вот вам точно могу сказать — сегодня никто не приходил сюда. Может и шлялся по взлетке кто, того не видел, но сюда не заходили. Я бы знал.
«Как же, знал бы ты! Небось, дрых без задних ног, хоть с оркестром заходи», — раздраженно подумал я. Ситуация переставала быть комичной, она порядком нервировала меня. Мало того, что я взял отпуск за свой счет, то есть автоматически лишался части зарплаты, так я еще и отложил много чего в сторону. Да, с удовольствием пролетал мимо тухлого корпоратива, на который и идти-то не хотел, но помимо него планы всегда были. А тут такое! Улетел! Хорошая история! Интересно, можно за это в суд подать? За ненадлежащее исполнение и все такое?
— А знаете что, — старик с кряхтением поднялся. — Пойдемте, провожу я вас. И так эта вахта бестолковая ни к селу, ни к городу. Разомнусь.
Он засобирался, закрыл журнал с кроссвордами. Я ничего ему не ответил, быстрым шагом пошел на улицу, проклиная себя и эту поездку. Еще подходя к двери мелькнула было мысль послать этот Славинск вместе с его жителями куда подальше, плюнуть на все и улететь обратно.
Распахнув упругую дверь, я с удивлением увидел, что вертолетная площадка пуста. Пилот Шишов, не дождавшись окончания обещанного срока, оставил меня один на один с этим городом внутри каменной чаши.
3
— Я-то сюда молодым прилетел, с первыми стройотрядами. Тут тогда и домов то не стояло, в палатках жили…
Мы неспешно шли со стариком по главной дороге Славинска — Проспекту Труда. Не очень широкому, в три полосы, зажатому с обеих сторон одинаковыми блочными четырехэтажками с керамической плиткой на фасаде. Уже почти стемнело, потому на каждом доме горели старорежимные каплевидные фонари с выпуклыми плафонами. Я подобные видел последний раз в командировке, когда судьба занесла меня в далекий провинциальный поселок, чье название не задержалось в моей памяти. Свет от таких фонарей шел не рассеянный, а направленный, отчего под ними образовывались равно очерченные круги света, не способные осветить расстояние в несколько метров в стороны. Сейчас, слава Богу, еще не наступила обещанная мне стариком непроглядная темень, небо еще радовало призрачной серостью.
Вообще, довольно унылый и однообразный пейзаж открылся мне в Славинске. Словно вырвали кусок какого-нибудь спального района возле индустриальных кварталов и растянули на целый город. Впрочем, думаю, что и городок-то не шибко больше иного района мегаполиса.
Скажем честно, энтузиазма увиденное не прибавляло. Я уже всерьез задумался над целесообразностью своего приезда, даже отчасти жалеть себя начал. Но делать нечего, так или иначе придется ждать пару дней до прилета вертолета. Попробую конструктивно это время провести, разобраться по быстрому что к чему — и ноги в руки, скорее домой! Я тут еще и часа не провел, а уже этот город недолюбливаю.
Проспект тянулся прямо от импровизированного аэродрома и стрелой утыкался куда-то в горы. Видимо, дорогу строили как основную магистраль для перевозки руды. Потому совсем не удивительно, что асфальт на проезжей части убит до такой степени, что многочисленные дыры даже не обозначают предупреждающими знаками. Могу поспорить, что местных автолюбителей тут не много, а те, кто есть, дорогу знают наизусть. Или после наступления темного времени суток вообще предпочитают сидеть дома. По крайней мере, к такому выводу я пришел вследствие того, что за пройденный нами путь по проспекту проехало машины три, не больше. Они выныривали из сумеречного воздуха, покачивая тусклыми фарами отечественных ветеранов автопрома, и либо проезжали мимо, нещадно грохоча, либо сворачивали где-то вдалеке на одну из еще более темных прилагающих улиц. Светофоров, к слову, я пока так и не увидел.
