Джоан Виндж - Псион
Глава 2
Я прошел по другому коридору, который был совершенно похож на больничный.
Постепенно напряжение в груди проходило и дышать стало легче. В конце коридора двое в голубых халатах восседали на краю стола для осмотра пациентов и играли в кости. Я остановился. Они переглянулись, перестали метать кости и сложили их в коробку.
— Тебя послал Зибелинг? — спросил один из них, старик с бакенбардами, как будто я мог заблудиться. Я кивнул. — Что у тебя?
Я осмотрел себя и вновь поднял взгляд, заложив руки за спину.
— Я устал, голоден и меня тошнит от всего этого!
Лицо старика выразило сперва непонимание, а затем раздражение.
— Я спрашиваю, что ты можешь делать — ты телепат или что?
— Что? — переспросил я, словно эхо.
— Ясно, что он не читает мысли, Гоба, — сказала женщина, коллега старика, поправляя волосы.
— Вы ошибаетесь, — произнес я.
Они вновь обменялись взглядами. Мужчина дотянулся до клавиатуры компьютера и вызвал на экран информацию. По мере того как он вглядывался в экран, между его густыми бровями формировалась глубокая морщинка.
— Проверь-ка это, — сказал он.
Женщина обернулась к экрану:
— Полное неприменение? И мы должны распутать все это в разумно короткие сроки? Боже мой, с чего же начать? С какой стороны подступить к этому делу? Как нам разрубить этот узел? — Она дотронулась пальцем до экрана.
— Прямо гордиев узел, — произнес Гоба. — Я думаю, и решение должно быть таким же. — Он разрубил рукой воздух.
Женщина рассмеялась:
— Ну, тогда он ваш. Ну и повезло же ему! Если вы обнаружите в нем настоящего телепата, вам можно с честью уходить на заслуженный отдых, — она взглянула на меня. — И если вам удастся найти что-то человеческое в этой куче обносков, вы намного превосходите меня.
Старик передернул губами, заинтересовавшись не на шутку. У меня хорошо развиты инстинкты, и мне опять стало не по себе.
Женщина ушла, а старик позвал своих ассистентов. Они раздели меня и выбросили одежду в мусоропровод. Затем меня вымыли со щеткой, продезинфицировали и дали мне лекарство, но оно не оправдало их ожиданий. Они не переставали грозить, что заклеят мне рот, если я не перестану звать на помощь. Когда все было закончено, меня накормили в больничной столовой. Я жадно ел, пока в желудке не начались рези, и уснул тут же на стуле.
Специалист по имени Гоба и целая куча его помощников теперь полностью контролировали мою жизнь. Они говорили мне, когда я должен есть, спать и принимать душ; они давали мне пищу, одежду и постель. Моя жизнь была загнана в гроб, в темницу, где я задыхался, где, стоило мне проснуться, они ломились в дверь моего сознания, пытаясь получить ответ, добиваясь, чтобы я раскрылся перед ними или пустил их в свои сокровенные тайны. Ничего подобного раньше со мной не бывало, никто никогда не руководил мной таким образом. Никто не указывал мне, когда дышать, да, в сущности, всем было всегда наплевать, дышу ли я вообще.
Этим специалистам, похоже, тоже было все равно. Я был псионом, они — нет; более того, они испытывали к псионам неприязнь — какому нормальному человеку понравятся чужастики? Им не по душе такая работа, а заодно и подопытные, из-за которых они вынуждены были ею заниматься. Но управление мной входило в их обязанности, и они не могли допустить провала. Гоба говорил, что они во что бы то ни стало сделают из меня телепата, даже если для этого им придется вскрыть мне черепушку, и в конце концов я начал верить его словам.
Они ожидали, что я должен стать телепатом, то есть уметь читать чужие мысли. Гоба сообщил мне об этом в первый же день. Он втолковывал мне это медленно и терпеливо, как будто перед ним был недоразвитый, пока я насыщался в столовой. Помимо чтения мыслей, псион должен был обладать другими способностями: телепортация означала, что он умеет мгновенно перемещаться в пространстве, лишь подумав об этом; обладая телекинезом, он может усилием мысли передвигать предметы. Еще один необходимый талант — умение предсказывать картины будущего или нескольких вариантов будущего, а также давать рекомендации по оптимальному варианту действий в настоящем. Некоторые из псионов обладали чуть ли не всеми этими дарами. У меня была лишь телепатия. Однако и одного этого мне хватало вполне. Мои мучители бесконечное число раз гипнотизировали меня, усыпляя мою подсознательную защиту, и копались у меня в мозгу с помощью приборов, о которых я, слава Богу, ничего не знал. Они отыскивали очаги сопротивления в моем мозгу и нейтрализовали их, удаляя страхи, пытались обнаружить телепатические центры и стимулировать их. Когда я просыпался после каждого такого сеанса, мне казалось, что все идет нормально, потому что они так меня запрограммировали. Но каждый раз я пробуждался в поту, с пересохшим горлом, красными глазами и раскалывающейся от боли головой. Да еще меня заставляли делать сотни разных упражнений, которые должны были нейтрализовать мешающее мне напряжение, стимулировать мой контроль над своими мыслями, чтобы я почувствовал нарастание собственной силы и начал ею пользоваться. Я должен был отвечать, что изображено на картине, которую я не видел, или что они, испытатели, ели на завтрак, или определить, врут они или нет.
Они почему-то всегда знали, прав я или нет. Я понимал, что у меня в голове происходит что-то такое, чего раньше никогда не было. Я чувствовал, как посторонняя энергия хозяйничает в моем черепе, неизвестная сила будоражит бездействовавшие уголки моего разума. Я не мог контролировать эту силу или придать ей форму мысли, чтобы внедрить ее в чей-то мозг. Я даже не в состоянии был сфокусировать ее на расшифровке того, что мне пытались передать, несмотря на мощную поддержку испытателей.
С самого начала, когда я почувствовал, как во мне действует энергия пси, я стал ненавидеть любые ее проявления. И сколько бы раз они ни отключали меня и ни заставляли просыпаться в холодном поту, ничего не менялось. Как если бы меня принуждали сделать на людях что-то постыдное, вновь и вновь, под их неусыпным наблюдением; будучи замаранным презрением моих стражей, я сопротивлялся тому, что они пытались в меня внедрить: псионы — это отбросы общества, угроза порядочным гражданам, в жизнь которых они пытались вторгнуться. Псионы — это ненормальные. Но мои мучители знали, что я был одним из них…
Когда я делал что-то правильно, я полагал, что доктора должны быть благодарны мне за это. Но они лишь насмехались, приговаривая, что я мог бы догадаться об этом раньше и что я опять не стараюсь добиться результата. Я возражал им, уверял, что пытаюсь, но разговаривать с ними было бесполезно.
