Владимир Контровский - Саракш: Тень Странников
– Это и есть ваш основной вывод? – осведомился Бадер.
– Нет, – ответил Рудольф, игнорируя язвительность вопроса. – Мой основной вывод не менее патетичен, но гораздо более пессимистичен.
– А именно?
– Извольте. Основной мой вывод таков: перед лицом любой мало-мальски серьёзной внешней угрозы мы абсолютно беззащитны.
Члены Мирового Совета изумлённо переглянулись. Кто-то кашлянул.
– Вывод ваш действительно пессимистичный, – изрёк Горбовский. – А поподробнее?
– Извольте, – невозмутимо повторил Сикорски. – Первое: «противник» свою задачу выполнил. «Эскадра перехвата» была отвлечена, планетарная оборона Марса подавлена, и высадка на его поверхность осуществлена. Дальше наш противник мог делать всё, что ему заблагорассудится – жечь города и поселения, захватывать трофеи и брать пленных – скажем, для опытов или для иных целей, буде оные у него имеются. Пришельцы могли даже начать переделку Марса под себя – выбить их с планеты, не превратив её при этом в радиоактивную пустошь, стоило бы больших трудов и большой крови.
– Пленные, трофеи, кровь, – буркнул Комов. – Пещерные императивы…
– Оставьте, – Сикорски поморщился. – Давайте не будем повторять пройдённое. Чужие могут быть опасными просто в силу того, что они чужие. Другие. С другой системой ценностей. Не у вас ли на Леониде безобидный, но увесистый медоносный монстр чуть не растоптал базовый лагерь? А ведь он был частью социума леонидян. Это, конечно, мелочь, но ведь может статься, что для какой-то цивилизации захват населённых планет – жизненная необходимость. Спорили мы на эту тему предостаточно, и пришли к выводу: надо исходить из худшего. Различия могут вызывать непонимание, неприязнь, отторжение и конфликты. И вот к этим-то конфликтам мы и не готовы, прежде всего психологически – я помню ваши слова «Они стреляют!» и ваше удивление. Эпоха войн закончилась сто лет назад, и сегодня мы не можем себе представить, что разумные существа могут стрелять в других разумных существ. А они могут, и ещё как. А мы этого не можем. Люди готовы воевать со стихиями, с болезнями, с хищным зверьём, но не с себе подобными – для нас это противоестественно. И если мы встретимся с теми, для кого это нормально, такая встреча для нас плохо кончится.
– И что вы предлагаете? Отказаться от гуманизма? Заново создать армию, построить боевой космический флот, ввести воинскую повинность, а для воспитания будущих солдат играть в интернатах в военные игры?
Они не понимают, подумал Сикорски, хуже того, не хотят понять одну простую вещь. Зеркало наше оказалось с изъяном. Амальгама на нём нестойкая: она осыпалась от лёгкого нагрева солнечными лучами, и вместо того, чтобы отражать падающий свет, зеркало стало пропускать его беспрепятственно, словно простое оконное стекло.
– Я не призываю к милитаризации всего нашего общества, – сказал он, – но я считаю абсолютно необходимым ввести в список существующих профессий ещё одну: неважно, как она будет официально называться. Среди миллиардов живущих на Земле людей непременно найдётся несколько тысяч идеально подходящих – по всем статьям – для роли защитников. И этого хватит – пока хватит. А многомиллионные вооружённые силы нам не нужны, и тому есть простое объяснение.
Учения показали, что при всём нашем миролюбии мы всё-таки сможем – с грехом пополам – справиться с вторжением, предпринятым инопланетной цивилизацией одного с нами уровня развития или чуть более высокого. Однако вероятность такого события очень мала – исчезающе мала, говоря языком учёных. Все открытые нами цивилизации отстают от нас и уступают нам по своим возможностям – думаю, в ближайшем будущем этот список пополнится. Но заметьте: мы их нашли, а не они нас. Поясню свою мысль, – добавил он, заметив непонимание на лицах Бадера и Комова.
– Не малайские пироги, и не бальсовые плоты перуанских индейцев приплыли к берегам Европы, а каравеллы европейцев появились в Индонезии и у берегов Америки. Так и должно было быть – принцип технологического превосходства, подтверждённый нашими же открытиями населённых планет. Нашу Землю откроют те, кто опередил нас на тысячелетия, и против них наши зенитные батареи, звёздные линкоры и ракеты с ядерными боеголовками будут бессильны. Мы можем противостоять равным себе, но куда более вероятна встреча с гораздо более сильным противником, опередившим нас в техническом развитии, и к этому мы должны быть готовы. Детали… У меня есть кое-какие соображения – в общих чертах, – однако мне надо их систематизировать. По итогам учений «Зеркало» у меня всё.
– Хорошо, – сказал Горбовский, – ваши выводы приняты во внимание. И учитывая их крайнюю… э-э-э… пессимистичность, я считаю необходимым засекретить все сведения о «Зеркале». Засекреченность вредна, но иногда она просто необходима. Должны быть даны официальные версии аварии сигма-Д-звездолёта «Пытливый» и катастрофы на Марсе. Вас, Елена, я попрошу подготовить соответствующий меморандум, который будет рассмотрен на ближайшем расширенном заседании Мирового Совета. Это не так сложно: мы разучились воевать, но лгать мы пока что не разучились, особенно лгать во спасение… Вам, Рудольф, – он посмотрел на Сикорски, – поручается обеспечение секретности «жёсткого эксперимента». И ещё мне хотелось бы конкретики по вопросам обороны Земли. Вы меня понимаете?
Горбовский умён, чертовски умён, думал Сикорски, возвращаясь к себе домой. Он отлично понял всё, что я хотел сказать. Что же касается остальных – надеюсь, они тоже меня поймут. Со временем. В конце концов, дураков в Мировом Совете нет, и никогда не было.
* * *…В том же две тысячи сто тридцать седьмом году произошло ещё два очень разных события. В далёкой звёздной системе ЕН 9173 группа Следопыта-археолога Бориса Фокина, работавшая в составе экспедиции Геннадия Комова, исследовала развалины сооружений на безымянной планете. И среди этих развалин, в подземном зале был обнаружен странный предмет, названный «саркофагом». Внутри него находились тринадцать оплодотворённых человеческих яйцеклеток. Открытие это произвело впечатление разорвавшейся бомбы, и все сведения о нём были сразу же строго засекречены, благо «секретный прецедент» – операция «Зеркало» – уже имел место.
А на Земле родился Максим Каммерер, и сведения о рождении мальчика засекречены не были. Впрочем, сведения эти мало кого интересовали, разве что счастливых родителей да их близких друзей и знакомых.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ИСКАЛЕЧЕННЫЙ МИР
2152 год
Планета была красивой.
Окутанная густым слоем облаков, издали она казалась снежком, брошенным озорной рукой шаловливого юного бога в чёрную вселенскую тьму забавы ради, и чтобы темнота эта стала хоть чуть-чуть светлее.
